Подобрав перчатки, Колльер направился в угол между сервантами, где снял пиджак, галстук и рубашку и положил их на сервант. Нижнего белья на нем не было.

Его испещренный красными пятнами и покрытый рыжими волосами торс был плотным и округлым, без бросающейся в глаза мускулатуры, которая свидетельствовала бы об убойной силе удара. Но даже если сейчас он пребывал не в лучшей форме, то все равно казался неуязвимым для любителя.

Билл в своем углу тоже снял рубашку. Белое, лишенное волос тело было в идеальном состоянии — по крайней мере, казалось таким при свете мавританской лампы. Его ноги слегка вздрагивали. Натягивая перчатки, он чувствовал, что ладони повлажнели от пота.

— Подойдите сюда, вы оба! — пробасил сэр Генри Мерривейл. Стоя на ринге без шляпы и с поблескивающей лысиной, он словно являл собой аллегорическую монументальную фигуру зла. Подозвав противников, Г. М. повернулся к Альваресу. — Идея боксерского ринга под пулями довольно необычна, — задумчиво промолвил он. — Но мне она нравится, сынок. Только, ради бога, не попадите в молодого Бентли или в меня.

— Обещаю, сэр.

Билл, медленно приближаясь к середине ринга, видел перед собой гротескную фигуру Колльера. Покрытое красными пятнами туловище контрастировало с широким белесым лицом и крашеными волосами. Когда они встретились перед Г. М., Колльер широко открыл устричного цвета, с желтоватыми белками глаза.

— Я собираюсь прикончить тебя, любитель, — предупредил он.

Нервозность Билла тотчас же исчезла. До этой ночи он не знал всех «подвигов» Колльера. Но дело было не в том. К удивлению Колльера, которому нравилось пугать людей, в глазах Билла блеснула радость.

— Теперь слушайте, вы оба, — заговорил, вероятно, самый неортодоксальный рефери, который когда-либо входил на ринг. — Комендант говорит, что вы должны драться по американским правилам, а не по международным. Для меня все это полная чушь, но пусть будет так. Это означает… — он повернулся к Биллу, — что можно практически все, кроме того, о чем я скажу. Вы можете наносить удары в клинче, но только если обе руки свободны. Нельзя держать противника одной рукой и бить другой. Нельзя толкаться и бороться, а каждый, кто ударит после команды «Брек!», получит от меня взбучку. Более того, если не хотите заработать фонарь под глазом, не допускайте ударов ниже пояса, по затылку и по почкам. Ясно?

Вы знаете правила нокдаунов, иначе вас бы здесь не было. Ударивший отходит в нейтральный угол и остается там до моей команды. Если кто-нибудь свалится с ковров, будет считаться, что его выбросили за канаты.

Эта вонючка, — продолжал Г. М., небрежно тыча пальцем в сторону Колльера, — может попробовать один из своих грязных трюков. Ткнуть пальцем в глаз, ударить головой в подбородок, провести парочку запрещенных ударов и так далее. Но если он сделает нечто подобное, то получит пулю в кишки. Так что в его же интересах играть честно.

Странный рефери сделал паузу, поглаживая челюсть.

— Нет, никаких рукопожатий! — резко добавил он, когда Билл попытался протянуть руку. — Я не позволю вам касаться грязной перчатки Колльера даже за миллион наличными. Это все! Возвращайтесь в ваши углы и выходите, когда комендант крикнет «Время!».

Билл повернулся и побежал назад. Колльер задержался в центре ринга. Его плечи вздрагивали.

— Слушайте, папаша, — начал он. — Не будь вы стариком…

— То что? — осведомился Г.