— Зря не взяли противокорабельные, — посетовала Падме.

— Сестра, так нельзя, — улыбнулся я. — Умерь свои аппетиты. Понимаю, тебе хочется завалить ещё один разрушитель, но…

Засмеялись все, и это немного разрядило обстановку. Хотя расслабляться, конечно, было рано. Стена клубящегося песка, такая далёкая и нестрашная вначале, постепенно приближалась.

— Поднимайся выше фронта, — велела Осока. — Надо отсечь «двустволки» раньше, чем они обнаружат наших!

Один из истребителей мы подловили прямо над центром бушующей стихии. Аккуратно обогнув его, я зашёл в хвост и на секунду отключил маскировку. Конечно, система предупреждения в кабине имперца заверещала во весь голос, но ни развернуться навстречу нам, ни сообщить на разрушитель пилот не успел. Чёрная кнопка на рукоятке управления «Амидалы» уже была нажата. Летящий со скоростью 0.2 световой раскалённый плазмоид расколол шарообразную кабину, как гнилой орех. И тут же взорвался энергоноситель за спиной пилота.

— Раз, — усмехнулся я.

— Второй на счету ребят, — сказала Падме.

— Отлично. Где третий и четвёртый?

— Сходящимися курсами идут к точке гибели второго. А, нет. Отозвали. Уходят вверх.

— Спасли две жизни расходного материала, — цинично констатировал я.

— Значит, танк они обнаружили. Умный имп сейчас шарахнул бы с орбиты из главного калибра, и вся недолга, — задумчиво произнесла Осока. — Но Каллус позёр, он предпочтёт наземную операцию. А командир разрушителя спорить не станет, оно ему надо?

— Так и есть, — подтвердила Падме. — Высаживают три носителя с шагоходами.

— Прямо по учебнику. Атака при трёхкратном превосходстве, — сказал Базили.

На лице Осоки не дрогнул ни один мускул.

— Вообще-то, ребята могут неплохо потрепать импов и при таком раскладе, — заявила она. — У Каллуса нет фосера, а у наших целых два. Уйдут в бурю и разыграют «зрячий против слепого». Я бы сделала так, значит, и Рекс так поступит.

Щелевые сенсорные головки на крыльях «Амидалы» давали нам чёткую трёхмерную картинку боя. Старый республиканский танк на всех парах спешил навстречу буре, а шагоходы вели интенсивный обстрел. Операторы мазали, как… как штурмовики, этот эпитет в Галактике давно стал нарицательным. Ещё минута – и танк скрылся в клубах песка. Если бы не передатчики голокамер, работающие по принципу подпорогового сигнала и отлично различимые нашим дешифратором, мы бы моментально потеряли его из виду. Вслед за ним нырнули в бурю и шагоходы. Их двадцатиметровой высоты туши на сканерах были видны гораздо лучше, чем приземистый танк.

— Остановились, — комментировала Осока. — Импы проходят мимо… А у Каллуса отличное пространственное чувство. Глядите, они берут в кольцо расчётное местоположение. Совсем немного промахнулись. А наши… заходят с фланга на цель два. Да, из их орудия шагоход не продолбить, скорострельность мала. Можно только в шейное сочленение. Ну, что, мальчики… Да пребудет с вами Сила.

Вспышка выстрела бластерного орудия блеснула на экране едва заметным светлячком. Вслед за этим долбануло так, что вихрь печка вздыбился выше верхней границы шторма.

— Ура!! Есть!! — вразнобой кричали мы. Хлопала в ладоши Падме. Лишь Осока осталась невозмутимой, будто её подопечные обязаны были уметь стрелять вслепую по такой небольшой мишени.

— Неплохо, — сказала она. — Теперь дёру, да поживее. А разрушитель, между прочим, всё дальше. Через десять минут уйдёт за горизонт…

— … а через двадцать у нас кончится инерт, — перебила Падме. Да, запасы рабочего тела таяли. На высоте больше сорока метров репульсоры не могли удерживать корабль в воздухе, находясь над бурей, приходилось двигаться по-самолётному.