После этого сделанного год тому назад признания Серафима Карловна едва ли не каждую будто бы случайную их встречу начинала то заискивающим, то чуть ли не наглым: «Ну как?» В конце концов Борис Рублев научился избегать даже случайных встреч с «вездесущей Серафимой», чему способствовало то, что она никогда не появлялась на улице раньше двенадцати, причем выходила всегда аккуратно причесанной, с безупречным макияжем, в шляпке и, несмотря на преклонный возраст, в туфлях на высоких каблуках. И тут вдруг рано утром, когда ему еще нужно было успеть на вокзал к приезду одного из своих сослуживцев, можно сказать товарища по оружию, он вдруг натыкается на столь непохожую на саму себя и явно чем-то встревоженную Серафиму Карловну. Рублев, вежливо поздоровавшись, попытался пройти мимо, однако тут не только Серафима Карловна, но и скромная Мария Митрофановна, и дворник Карим в буквальном смысле преградили ему дорогу.

— Наконец-то! Вот, вот кто нам поможет! — радостно воскликнула Серафима Карловна. — Вот, вот он — настоящий мужчина! Нам нужна ваша помощь!

— Простите, я очень спешу, — заявил Рублев, пытаясь продолжить путь.

— Речь идет о жизни и смерти! — высокопарно заявила Серафима Карловна, прижимаясь спиной к входной двери.

— Ну что такое? — понимая, что от «вездесущей Серафимы» ему просто так не отделаться, недовольно проворчал Рублев.

— Вот, Мария Митрофановна выгуливала Жульку, а потом хотела зайти в подвал, картошки взять. Она, как и я, на зиму всегда картошку покупает, — торопясь, заговорила Серафима, активно жестикулируя, но при этом не отходя от двери. — Сколько ты там, Маша, в этом году себе засыпала?

— Два мешка, — растерянно пробормотала Мария Митрофановна.

— А я три! — гордо сообщила Серафима Карловна и добавила: — По весне, если останется, можно будет и продать. Это же у нас подвалы имеются. А в соседних домах, там же бедные люди! И как они без подвалов живут?

— Серафима Карловна, давайте ближе к делу! — попросил Рублев. — Чем я-то могу вам помочь?

— Да-да, так вот Мария Митрофановна хотела в подвал зайти, а двери изнутри заперты. Она мне по домофону позвонила. «Что делать?» — говорит. Я спустилась, проверила. И правда, двери изнутри заперты и в скважине ключ с той стороны торчит. А с этой стороны вставить не получается. Мы дворника Карима позвали.

— Правильно сделали, — кивнул Рублев. — У него инструменты есть. Он и откроет.

— Да в том-то и дело! Карим не хочет. Боится туда один соваться. А вы, я же вас знаю! Вы же человек военный! Помогите нам! Я тоже бы картошки себе набрала, раз уж встала в такую рань и вниз спустилась в чем мать родила.

Рублев, взглянув в укутанную в цветастый халат Серафиму Карловну, едва сдержал улыбку.

— Карим — дворник, а не слесарь, — вдруг угрюмо отозвался до того молчавший Карим.

— Ладно, — кивнул Рублев, понимая, что разбираться сейчас с Каримом будет себе дороже.

Он осмотрел замок и пожал плечами:

— Но мне в любом случае нужно подняться к себе за инструментами.

— Не надо ходить за инструментом, — все так же угрюмо проговорил Карим. — У меня есть инструмент. Я сейчас принесу инструмент.

С этими словами он не спеша направился к соседнему подъезду.

— У него там дворницкая, — поспешила объяснить Серафима Карловна.

Рублев взглянул на часы. На вокзал ехать рановато, но ему хотелось еще принять душ, выпить кофе.

Конечно, Василий Титовец, а именно его должен был встретить Борис Рублев, знал его адрес и сам мог приехать, но попросил встретить его на вокзале.