– Ад?

– Ад, а вернее… – девушка поправила темную прядь, выбившуюся из-под кожаного, на меху, шлема с наушниками, похожего на летный. – Вернее будет сказать – чистилище. Со всеми его прилагающимися кругами.

– Веселая предстоит прогулка, ничего не скажешь. – Куминов невесело хмыкнул. – Ну, да ладно, на месте разберемся.

Остаток пути до командирского «подземелья» они прошли молча. Кивнув на прощание, Саша скрылась под козырьком входа. Капитан глянул на циферблат своих «Командирских», присвистнул и торопливо пошел в расположение собственного взвода.

Куминов лежал на кровати, застеленной шерстяным серым одеялом поверх матраса. Он накрылся собственной шинелью, которой никогда не пользовался другим способом. За исключением тех редких случаев, когда до полка добиралась совсем уж «высокая» проверка и приходилось передвигаться в той форме одежды, что была прописана в Уставе согласно времени года. А так шинель играла роль именно одеяла, придавая сну под ней какой-то собственный, абсолютно непередаваемый уют. Капитану не спалось, что было неудивительно.

Из его «командирского» угла был виден один из рядов двухъярусных кроватей, на которых сейчас богатырски отсыпался родной взвод. Печь, находящаяся посредине, отбрасывала на стены, закрытые плащ-палатками, причудливые отблески. Старший сержант Воронков, как обычно дежуривший ввиду отсутствия рейдов на «ту» сторону, подремывал рядом с ней. Каждый раз, когда дрова в печи прогорали, кажущийся полностью спящим рано облысевший разведчик неожиданно вставал, тихо открывал дверцу и закидывал в нее несколько поленьев. Шурудил кочергой, сделанной из прута спинки кровати, выгребал из поддувала золу в цинковый патронный ящик, служивший мусоркой. И снова затихал, превращаясь в сонную статую.

Куминов усмехнулся, когда в очередной раз Воронков неожиданно встал и стукнул дровами. Этого сержанта-молчуна он планировал взять в Куйбышев в обязательном порядке. План выхода, состава группы и ориентировочного маршрута уже начал рисоваться в голове. И это было хорошо, потому что доказывало самому капитану факт отсутствия какого-либо внутреннего расстройства из-за услышанного сегодня. А вернее, вчера, уже вчера.

«Итак, товарищ капитан, – подумалось ему, – кто же у нас пойдет?..»

А чего тут думать…

Старший сержант Алексей Воронков, так весело прикидывающийся сейчас дрыхнущим. Командиром одной из троек, и именно так. Вместо лейтенанта Игонина, которого как раз можно будет оставить за старшего во взводе. На Леху Куминов мог полагаться полностью, что было важно. И еще важнее было то, что тот был лучшим технарем во всем взводе. А это в Куйбышеве наверняка может пригодиться.

В его тройке будут еще Димка Шутяк, веселый колобок из мышц, и Арсений Силаев, чуть похожий на Пьеро, спокойный деревенский парняга. На войне ставший замечательным снайпером, которого Куминов всегда брал на любую операцию.

Командиром следующей тройки пойдет лейтенант Хрусталев, которого к Куминову перевели совсем недавно и который зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Нахальный худощавый летеха уже успел прославиться в полку неуемной любовью к уничтожению врагов Родины и непонятным везеньем. К нему в группу Куминов мысленно пристегнул Герасима Пчелкина и надежного, хотя и не всегда послушного Рустема Сафина.

Последняя тройка, которой доведется всю сложную дорогу прикрывать группу, должна быть особенно сильной в плане огневой поддержки. Тут думать капитану тоже не пришлось. Старший лейтенант Эйхвальд, самое оно в данном случае. Он был из потомственных поволжских немцев, давно и прочно обрусевших и воевавших со своими бывшими соотечественниками так, что иногда впору было ставить их в пример некоторым прочим национальностям.