|
И обязанность. Он решает сложнейшие задачи, едет на симпозиумы и научные конференции, чтобы, вернувшись, погрузиться в сон и вновь проснуться тупым дворником, для которого высшее наслаждение — стакан теплого терпкого портвейна. Ближе к обеду он вновь начинает свое восхождение, которое оборвет только смерть. Позже, значительно позже, я осознал, какой это каторжный труд — каждый день начинать очередное восхождение, для того чтобы ощущать себя Человеком. Ползти по травинке вверх — туда, где каждого из нас ожидает тьма и пустота. И страшнее всего опасение, что в один из дней природная лень, присущая каждому, возьмет верх, и очередная книга, дающая топливо двигающемуся вверх уму, останется непрочитанной.
Жизнь Владимира Мавродиева — вечное восхождение и вечное преодоление себя. Начав с простых жизнеутверждающих стихов, в которых плескался юношеский задор: он постепенно, взрослея, пришел к себе сегодняшнему — философски мудрому, усталому, немного ироничному поэту, который оглянулся назад и увидел прошлые свои ошибки, а еще увидел, что, несмотря на эти ошибки, ничего не растерял по пути, а напротив, пришел обогащенным. Он автор нескольких детских книжек. Красочные, яркие, они всегда привлекали возбужденное внимание ребенка. И надо сказать, дети не обманывались в своих ожиданиях. В книгах Владимира они находили то, чего им не хватало. Вся жизнь его течет на реке, поэтому Волга не могла не задержаться в его стихах: Сталинград и современный город, Заволжье, озера и ерики, деревни и люди, что в них живут, — все находит точное отражение в стихах Мавродиева, но от этого он не становится бытописателем. Строчка его не обращается сухостью очерка, нет, она, как живая ветка вербы, остается напоенной поэзией и готова распуститься набухшими почками метафор. Вот он, рассвет в Заволжье во всей его красе! О природе у Мавродиева написано много, написано щедро, густыми красками и акварелью, китайской тушью и карандашом, пастелью — от инструмента меняется изображение мира, но не меняется сам мир. В поэтической душе живет красота и стремление к идеалу. Почему-то у нас иной раз путают эталон и идеал. Эталон — это образец для подражания. Идеал — это недостижимый образ, о котором мечтаешь. В стихах В. Мавродиева живет сказочная тоска по невероятному. И — осознание приближающегося холода. За восхождением всегда следует спуск. Нам всем придется спускаться по ледяным скользким ступеням, жалуясь старчески, что стихи не пишутся, что образы не придумываются, что мир уходит, а мы безнадежно отстаем от него. Может быть. Но пока еще рано. Ведь не зря же один из последних изданных сборников В. Мавродиева называется «Вечное утро». Рассвет всегда лучше заката, он обещает будущий день, полный вишневого цвета и тополиного пуха, высоких стремительных стрижей в небесах, паутину со странствующими пауками, плески сазанов на тумакских заводях, снежных лебедей над подернутым туманом озером, а самое главное — рассвет всегда говорит о том, что поэзия не кончится, она будет продолжаться новыми стихами.
Отцовский крест
А славно однажды выйти на улицу и сжечь старые тетради, оставив только самое значительное и правильное из того, что ты написал. Только вот немногие решатся на это, потому что сидеть им тогда перед чистым листом бумаги. Виктор Ростокин решился. Нет, это не разрыв с прошлым, это своеобразное подведение итогов, когда баланс не в пользу написанного тобой. Первый признак творческого человека — вечная неудовлетворенность сделанным. Кажется, что ты можешь больше, кажется, что ты можешь лучше, и надо напрягаться, чтобы поспеть за своими желаниями, и надо торопиться, ведь жизнь коротка и не вмещает в себя всех человеческих желаний. Ростокин — поэт деревенский. В лучших своих стихах он достойно представляет плеяду деревенщиков, продолжая традиции Есенина, Рубцова, Клюева и других поэтов, обращавшихся к теме деревни. |
