— Я примирилась с собой, Рут, — тихо ответила Сондра. — Да, я оплакивала Дерри и все еще плачу по нему. Сначала я хотела умереть. Мне не хватало смелости ждать каждый новый день. Но теперь я знаю, что должна жить… ради нашего сына, ради того, что мы с Дерри начинали вместе. Если я сейчас сдамся, тогда его жизнь и смерть будут напрасны.

Слезы снова навернулись на глаза Рут. Она отвела взгляд и уставилась на кафедру, стоя за которой декан Хоскинс однажды убедил Рут, что ее жизнь имеет цель.

— Жаль, что я не могу примириться с умершим отцом, — произнесла Рут, ее голос звучал сдавленно, подбородок подрагивал. — Я всю жизнь равнялась на него. Я оценивала себя по отцу. Без него моя жизнь потеряла смысл. Я жила только ради него, чтобы угодить ему, добиться его одобрения. Когда он умер, главный смысл моей жизни умер вместе с ним. Вот что такое кошмар. Без отца я ничто. — Она повернулась к Сондре и Мики. — Я знала, я с самого начала знала, что никогда не смогу угодить ему, но я также знала, что не смогу остановиться в своем стремлении угодить ему. Вот что держало меня на плаву. Вот что мною двигало. Это я упорствовала в своей неправоте. Вся моя жизнь с Арни была прикрытием — я никогда не придавала ей серьезного значения. Но сейчас… — Она поднесла руку к губам. — Я не хочу его потерять!

Мики вскочила на ноги и подвела Рут к сиденью. Та снова расплакалась, прижав к лицу носовой платок.

— Я никак не моту остановить слезы! — сказала Рут.

— И не пытайся, — ответила Мики. — Тебе надо выплакаться. Избавиться от инфекции, чтобы можно было исцелиться.

Рут еще поплакала, затем вытерла глаза и тихо сказала:

— У меня нет ни малейшего понятия, как спасти положение. Даже не знаю, хватит ли на это сил. — Она последний раз вытерла лицо, распрямила плечи и глубоко вздохнула. — Так много надо сделать, так много надо переделать. Мне придется вернуться на линию старта и пересмотреть правила бега.

Рут умолкла и взглянула на Сондру, которая напряженно рассматривала новую руку, лежавшую у нее на коленях. Выражение лица Сондры говорило о том, что все ее мысли сосредоточены на ней. «Откуда только у нее хватает сил? — подумала Рут. — Что будет с ней, если эти руки не оживут и все окажется напрасной потерей времени?»

Мики, вдруг почувствовав воцарившуюся в аудитории тишину, тоже посмотрела на Сондру. Неподвижные янтарные глаза, похоже, стремились передать сигнал сплетению мышц, нервов и кожи, которая выглядела так, будто над ней поработал гениальный скульптор. Видно, Сондра, словно волшебник, собиралась поднять руку.

Мики хотела было уже сказать что-то, но промолчала. Наступил слишком ответственный момент, и его нельзя было нарушить. Мики почему-то догадалась, что он станет поворотным пунктом. Рут, завороженная напряженной концентрацией внимания, от которого тело Сондры стало неподвижным, хранила молчание и уставилась на руку подруги.

Все началось с едва заметного движения. Казалось, будто пробежала тень, будто морские растения шевельнулись под напором океанского течения. Затем удивительным образом, словно просыпаясь от вечного сна, маленький пальчик дернулся, согнулся и коснулся ладони. Затем согнулся безымянный, за ним последовал средний, указательный и, наконец, большой палец. Все пальцы встретились, словно лепестки цветка, смыкавшиеся на ночь. А затем они один за другим распрямились, оторвались от ладони и растопырились, словно лучи восходящего солнца. Сондра с улыбкой взглянула на своих подруг.

На мгновение Мики потеряла дар речи, затем она воскликнула и потянулась к удивительной руке.

— Она работает! — воскликнула Мики, и слезы затуманили ее глаза. — Сондра, твоя рука действует!

Сондра начала смеяться, Мики присоединилась к ней, а Рут стояла, не веря своим глазам.