Рут сама не заметила, как начала рыдать от бессилия и отчаяния. Сквозь пелену слез она видела лишь свои руки, которые машинально пришли в движение и вслепую, инстинктивно раздвинули ткани влагалища, цервикального канала, проникли в матку. Пальцы нашли податливую круглую головку, почувствовали пульсирование пуповины и при очередной потуге оттеснили головку от пуповины. Но когда потуга утихла, Рут почувствовала, что пуповина опустилась на прежнее место, и поняла, что та снова преградит путь головке младенца.

Не раздумывая, она соскочила с кровати, подбежала к ногам девушки и стала отчаянно вращать ручкой. Ленора постепенно начала клониться назад, так как изголовье койки опускалось, а ноги приподнимались. Добившись небольшого наклона, Рут заняла прежнее место и ждала очередной потуги. На этот раз угроза пуповине уменьшилась, но та все же осталась сдавленной. Рут просунула руку и поддерживала головку…

Рут казалось, будто в таких мучениях они обе провели здесь не один час и день. Ленора вскрикивала, не в силах сдержать потугу, а Рут, держа руку внутри матки, бережно поднимала головку вверх и уводила в сторону от пуповины. Рут не знала, как долго она звала на помощь, но когда кто-то вбежал в палату и произнес: «О боже», девушка безудержно разрыдалась. В этот момент акушерка сменила Рут и ввела руку в то самое место, где находилась ее рука. Девушка почувствовала, что сильная рука обнимает ее за плечи и кто-то ведет ее к стулу, стоявшему в углу. Затем раздались торопливые шаги, послышался звук, говоривший о том, что кровать выкатывают из предродовой, и наступила… тишина.

Спустя несколько минут акушерка с делано-ироническим выражением лица принесла Рут чашку кофе и стянула с нее окровавленные перчатки. Рут не знала, сколько прошло времени. Вскоре в палату вошел мужчина в зеленом халате. На лице его блестели капельки пота, но на одежде не было следов крови. Незнакомец тоже с усмешкой взглянул на Рут и представился как доктор Скотт.

— Боюсь, я не знаком с вами, — сказал он, придвигая к ней другой стул и ища глазами у нее на груди бирку с именем. — Вы медсестра?

Рут тяжело сглотнула. Она пришла в себя, но ее еще била дрожь.

— Нет, я студентка.

— Вот как? Теперь понятно. Третий курс? Четвертый?

— Первый.

Брови Скотта поднялись до края колпака:

— Студентка первого курса?! Как вы здесь оказались?

Рут рассказала о программе «Студент в роли врача» и о том, что сегодня у нее первый из трех дней стажировки в родильном отделении.

— Значит, вы решили почувствовать вкус настоящей медицины, — заметил он и неожиданно тепло улыбнулся. — Вам везет. Студентом я попал в больницу только на третьем курсе и, скажу я вам, испытал шок. Я упал в обморок, когда впервые увидел, как берут пробу спинного мозга! Какая замечательная идея — дать студентам почувствовать все это как можно раньше! Те, у кого сердце не лежит к медицине, успеют передумать. А дойдя до третьего курса, бросать учебу уже слишком поздно и не знаешь, что делать.

Доктор Скотт умолк и посмотрел на нее:

— Сегодняшний опыт не разочаровал вас в медицине?

— Нет.

Он широко улыбнулся:

— Должно быть, у вас уже был какой-то опыт? Опыт работы санитаркой? Лаборанткой? — Видя, что Рут отрицательно качает головой, он спросил: — Совсем ничего? Вы хотите сказать, что впервые видите, как рожают?

— Я не видела даже, как рожает кошка.

Скотт откинулся на стул и скрестил руки на груди, на его лице появилось выражение, которое Рут никак не могла понять. Но тон его голоса все прояснил:

— Поразительно… Вы знали, что надо делать.