Мики сидела в обычной позе — отвернувшись к стене со сложенными на коленях руками.

— Что мне придется делать?

— Немногое. Я продемонстрирую слайды и сделаю краткий доклад. Затем мне хотелось бы, чтобы вы вышли перед аудиторией и все могли бы взглянуть на вас.

— Я не смогу, — прошептала она.

Доктор удалил последний шов. Он связал марлю в небольшой узел и отправил его в ведро. Затем он повернулся в своем вращающемся кресле к Мики.

— Думаю, сможете, — ласково сказал он.

— Нет.

— Конечно, я не могу заставить вас силой, но я подумал, как это было бы замечательно. Там соберется много врачей, чтобы услышать о моей новой технике. Они взглянут на вас, убедятся, что это осуществимо, вернутся к себе домой, чтобы помочь другим, кого постигло то же, что и вас.

Мики смотрела на него затравленным взглядом.

— Как это было со мной?

— Мики, вы все это время не смотрите на себя, правда? Вот взгляните. — Он взял зеркальце и поднес к лицу девушки. Мики инстинктивно закрыла глаза. — Ну посмотрите же. По-моему, мы добились потрясающего успеха.

Мики открыла глаза и… застыла. Правая сторона лица являла собой ужасную картину: розовые шрамы, покраснение, одутловатость…

Но сине-красное пятно исчезло!

— Со временем все это пройдет, — успокоил ее доктор Новак, пальцами касаясь разных участков ее лица. — Точнее, через шесть месяцев, если вы будете следовать моим наставлениям и избегать солнца, никто не догадается, как ваша щека выглядела раньше.

Мики еще некоторое время разглядывала себя, затем повернулась к Крису Новаку:

— Хорошо, — сказала она, робко улыбаясь. — Я приду.

— Вот она идет, — сказала Сондра, отпрянув от окна и отпуская занавески.

Они с Рут бросились на кухню и там, в темноте, принялись ждать, затаив дыхание. Слыша, что в дверной скважине поворачивается ключ, обе давились от распиравшего их смеха. Дверь отворилась, и в июньском бледно-лиловом сумеречном свете показался силуэт Мики.

— Эй, — позвала она, обращаясь в темноту. — Дома никого нет? — Затем пробормотала: — Должно быть, ушли куда-то.

Сондра щелкнула включателем, а Рут закричала:

— Сюрприз!

Мики чуть не подпрыгнула до потолка.

Она выронила сумку и бумаги, прижала руку к груди и выдавила:

— Что за…

— Сюрприз, сюрприз! — скандировали подруги, схватив ее за руки. — Пойдем, это надо отметить!

— Что вы… — Она не сопротивлялась, когда ее вели в спальню. — Оценки вывесили?

— Нет еще. Пойдем же!

Сондра осталась позади, а Рут подталкивала Мики к ее спальне. На пороге возникла немая сцена: Сондра и Рут широко улыбались, а Мики взирала с открытым ртом.

— Что это? — наконец прошептала она.

— Мики Лонг, мы отмечаем твой первый выход в свет, — Рут еще раз подтолкнула ее в спину. — Вперед! Отныне мы видим твое новое лицо.

Мики медленно приближалась к вещам, лежавшим на кровати, будто те могли укусить ее: красивое платье без рукавов из небесно-голубого шелка, модные туфли-лодочки на ремешке того же голубого цвета, маленькая коробочка с парой золотых серег, коробочка с макияжем всех цветов, прозрачная пластмассовая коробка с паровыми бигуди и феном, шарф с фирменным знаком и чудесные голубые, зеленые и аквамариновые ленты, элегантно переброшенные через кровать. К ним была прикреплена большая бирка с надписью: «Завяжи мною свои волосы в узел».