– Эх, Эбби, ты никак не перерастешь детское непостоянство своего характера и все еще стремишься к единственной и неповторимой любви, как мне все повторяет моя Корнелия…

– Знаешь, Джеймс, я всегда думала, что ты станешь намного счастливее, если перестанешь обращать внимание на слова своей Корнелии, тем более что все их она берет из писем, которые шлет ей из Бата миссис Раскум! – припечатала его Эбби. – Если бы ты сам жил здесь, ты бы не обращал на мнение миссис Раскум никакого внимания!

Джеймс слегка покраснел.

– Если ты считаешь, что в тех сведениях, которые она передала моей Корнелии, нет всей правды, я готов тебе верить… – пробормотал он, пристыженный.

– Все, что я считаю, я уже тебе высказала, – ты просто потерял время зря! Я уже давно не ребенок, и то, что я делаю, – мое дело! А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно?..

Эбби говорила спокойно, но на самом деле она была уже здорово взбешена. Кажется, Джеймс это понял, потому что заговорил примирительным тоном:

– Я не хотел тебя задевать, не подумай! Вспомни, хоть я для тебя и не авторитет, все-таки я твой брат! И мне небезразлично, что ты делаешь… Ты и в самом деле симпатизируешь этому человеку?

Эбби хмыкнула, потому что перед ее глазами стояло вовсе не его лицо, а лицо Майлза… Отвернувшись к пылающему камину, она тихо промолвила:

– Ну конечно!

Джеймс прямо застонал в голос:

– О боже! Ну а что же он? Он тебя… то есть он сделал тебе предложение?

Она кивнула.

– О, моя бедная девочка! Ох, как я тебя жалею, да, жалею! Нет, ты не можешь выйти за Каверли! Подумать, в твоем возрасте… – Тут Джеймс осекся. – Ну нет, конечно, ты вовсе не стара, дело не в этом, но ведь ты не станешь себя забавлять байками о любви до гроба, в твоем-то возрасте? Я говорю с тобой просто как с сестрой. Подумай, ведь Каверли никогда не имели должной репутации… Почему ты улыбаешься, Абигайль?

– Извини, ради бога! – Она подавила усмешку. – Я просто думаю, как потешился бы над твоими словами Майлз… Да, наверно, мой брак с ним был бы просто нарушением всех правил! Но я рада, что его тут нет! Ибо иначе он стал бы над тобой подшучивать, а это неминуемо вызвало бы у тебя желудочно-кишечный приступ, как ты изящно выражаешься! Хватит засорять мне уши, Джеймс! Пойми, что я давно уже вышла из постромков. И мне, откровенно говоря, плевать на его репутацию и на репутацию его семьи.

– Ты истеричка! – объявил Джеймс с радостью, словно подыскал хорошее оправдание собственной тупости. – Ты сама не знаешь, что говоришь. Он ведь человек без принципов, без уважения к тем целомудренным истинам, которым тебя учили с детства…

– Вот именно, – холодно заметила Эбби. – И без малейшего почтения к семейственности, и в этом, я полагаю, он абсолютно прав!

Джеймс сказал осуждающе:

– Я понимаю, что ты говоришь глупости из своего упрямства, но все равно, такое поведение совсем тебе не к лицу! Когда ты заявляешь, что тебе наплевать на репутацию Каверли, ты просто не знаешь, о чем идет речь! И ты была бы потрясена, если бы узнала!

– Можно подумать, ты что-нибудь знаешь о его репутации! Когда Каверли выслали в Индию, ты был совсем маленьким, ведь дело было двадцать лет назад.

Джеймс сцепил руки за спиной, пальцы его захрустели в мучительном самопожатье. Остановившись прямо перед нею, он наконец выдохнул:

– Эбби! Есть обстоятельства, которые делают союз Вендоверов с Каверли просто невообразимым! Невозможным! Я не могу рассказать тебе больше – ты должна мне поверить на слово!

– Тебе и не нужно ничего рассказывать, я и сама знаю, что случилось двадцать лет назад, – спокойно отвечала Эбби.