Перед линией обороны - несколько линий колючей проволоки. Мины, бомбы, электрический ток: здесь была оборона не слабее, нежели та, что пробивали во время Луцкого прорыва.

"Муромцы", едва миновав гибели под обстрелом пушек, пулеметов и даже винтовок, пробили узкие "напалмовые дорожки" и здесь. Один из аэропланов внезапно остановился в небе, а потом сорвался в крутое пике. Похоже, то ли техника отказала, то ли его все-таки достали с земли. Пилот не успел даже воспользоваться парашютом Котельникова: "Илья Муромец" был слишком низко над землей. Это был первый русский, погибший от напалма…

Запаса нового оружия не хватило, чтобы прорвать в достаточном количестве мест фронт. Зная об этом, еще на рассвете начался массированный обстрел артиллерией вражеских окопов, так, что первая линия укреплений быстро прекратила существовать. Отстрелявшись, орудие наводили на другую цель - и снова начинался ад. Естественно, австрийское командования, памятуя о событиях прошлого года, попыталось организовать отход войск в глубину. Во время Луцкого прорыва лишь немногочисленные доты и бункеры оказались нетронуты, но их "гарнизоны" быстро сдавались в плен. Иначе убежища превратились бы в братскую могилу: достаточно было нескольких гранат и около литра бензина, залитого во взорванный куб вентиляции. После наполнения бензиновыми парами дота внутрь просто бросалась граната, создававшая настоящий огненный смерч.

Надо было отдать противнику должное: живую силу он сохранил, а заодно и запросил подкреплений. Правда, практически все свободные силы были уже на Северном, Западном фронтах и во Франции…

А вот вторую линию обороны брали уже далеко не одной артиллерией. На прорыв шли "руссо-балты", броневики с зубцами на торцах бронелистов, рвавшие на ходу колючую проволоку. Пока на вражеские укрепления сыпались снаряды, несколько бронеавтомобилей прорезали проволочные заграждения, разворачивались и открывали пулеметный огонь по окопам. Пока пули били по бронелистам, от одной воронки до другой бежала штурмовая группа. Три десятка человек, самые смекалистые и умелые солдаты и офицеры, вооруженные автоматами Федорова, новыми карабинами и пистолетами-пулеметами, несшие немалый заряд взрывчатки и по несколько канистр. Миновав таким образом зону поражения соседних дотов и выйдя к "жертве", штурмовой отряд быстро-быстро подбегал к укреплению, проделывал уже упомянутую операцию с вентиляционным кубом и переходил к другому. Правда, на первых порах возникали большие трудности: штурмовые отряды только на учениях отрабатывали тактику взятия дотов, а в бою использовали ее впервые. Но с каждым новым взорванным дотом дело налаживалось. Да и не последнюю роль сыграл "позаимствованный" опыт. Пленным германским офицерам, которым уже приходилось использовать похожую тактику, выпала "почетная доля" стать учителями первых штурмовиков. Конечно же, не от хорошей жизни…

Австрийцы не смогли удержать линию оборону: уже в нескольких десятках местах произошли сильные прорывы, создавалась угроза окружения значительного числа пехотных частей. Однако враг все-таки решил предпринять контратаку конными и стрелковыми частями, собранными в кулак. Пятнадцать тысяч сабель и тридцать тысяч штыков, "заслонивших" один из северных прорывов. Кавалерия должна была зажать в тиски ударные отряды, "локализовать", а между тисками ударила бы пехота.

Сражение вышло бы по-настоящему красивым. Ударная группа, чей целью был прорыв на несколько десятков верст на северо-запад, для соединения с наступавшими силами Западного фронта, "наткнулась" на мощный заслон, превосходивший ее раз в пять по количеству сабель и примерно на пять тысяч штыков.

Начался встречный бой на поле, окруженном холмами. Высоты на флангах занять еле-еле успели, расположив там несколько легких орудий, доставленных кавалеристами.