18.20–20.03

— Значит так, зубной протез я отдал в институт стоматологии, — доложил Порогин прямо с порога. — Ничего, правда, не обещали, но сказали, что очень необычная работа. Предположительно, года два он во рту был. Есть шанс вычислить врача. И еще: золото там высшей пробы — а это довольно странно.

— Почему странно? — удивилась Дежкина.

— Как мне объяснили, чистое золото — для протезирования никудышный металл, мягкий. Во рту стачивается очень быстро, поэтому для коронок обычно делают с примесями.

— Спасибо тебе большое, Игорек. — Калашникова обворожительно улыбнулась.

— Одним спасибо не отделаешься. — Порогин смущенно отвел взгляд.

— Ну, два спасибо.

— О-хо-хо, — притворно тяжело вздохнул Порогин.

Калашникова загадочно улыбалась.

С некоторых пор она перестала упоминать в разговорах своего жениха-нувориша, на работу с утра они больше за Клавдией не заезжали. Клавдия, к огорчению и радости, поняла, что у Ирины с бизнесменом — разрыв. К огорчению — потому что уже стала отвыкать от автобуса и метро, привыкать к мягким сиденьям «мерседеса», а к радости — потому что считала в глубине души, что новый русский следователю, пусть даже и стажеру, — не пара.

И как напророчила: с некоторых пор Ирина загадочно улыбалась Игорю, а тот тайно вздыхал, особенно смущаясь, если рядом оказывалась Дежкина.

— После работы, ребята, после работы. — Дежкина погрозила им пальцем. — Вообще, у нас какая-то нездоровая атмосфера постоянного флирта. Отчего это, интересно?

— Ну ясно, отчего. — Калашникова посмотрела на Клавдию невинным взглядом. — Весна же.

— Здрасьте! Февраль месяц!

— Не скажите — чувствуется! — горячо вступил и Игорь.

В дверь постучали.

— Да, войдите.

— Вызывали? — на пороге появился могильщик Федор и с интересом огляделся по сторонам, изучая обстановку кабинета и его обитателей. — Кузин, Федор Юрьевич, сорокового года рождения.

— Вызывали. — Ирина посмотрела на часы. — Правда, вы опоздали на час.

Кузин Федор Юрьевич удивленно взглянул на эту «барби», которая еще смела делать ему замечания, и ухмыльнулся.

— А у меня часов нету. Да и времени тоже маловато.

— Проходите, Федор Юрьевич, садитесь. — Калашникова указала ему на стул, на котором недавно сидел Бербрайер. Она как-то немного растерялась, как теряется каждый культурный человек, сталкиваясь с откровенным хамством.

— Сесть мы всегда успеем, — блеснул остроумием могильщик и сам же развеселился от собственной шутки.

— У нас очень быстро, это вы правильно заметили! — раздался строгий голос Дежкиной. — Опомниться не успеете, Кузин. Судимости были?

— Чего? — Кузин моментально сник. Глазки у него растерянно забегали.

— Судимости!

— Нет, не было… — Он вежливо улыбнулся.

— Приводы? Задержания? Административные взыскания?

— Было два. Но — смыл. — Он нервно сглотнул, подобострастно глядя на Дежкину.

— Чем смыли? — Клавдии потребовались некоторые усилия, чтобы сдержать смех.

— Ударным трудом! — с готовностью пояснил Федор Юрьевич. — Имею благодарности и поощрительные грамоты.