— М-да, загадка на загадке, — задумчиво пробормотала Клавдия. — Ириша, нужно будет выяснить в архиве, не пропадал ли без вести в том году иностранный подданный, может быть, студент… И врачей, которые вернулись оттуда, нужно будет поднять. Это с ФСБ связываться нужно.

— Сделаем, Клавдия Васильевна, — кивнула Калашникова.

— Ну вот и отлично. Продолжай, Женя.

— Спасибо, я мог бы и еще подождать. — Левинсон состроил обиженную физиономию. — В общем-то и продолжать нечего. Примет больше никаких. Явное смещение второго и третьего шейных позвонков. Судя по всему, ему просто свернули шею. Как куренку.

— Как куренку… — Клавдия усмехнулась. — Хорош куренок, под два метра… Рыжий, коренастый, хромой… сидел. Рыжий, коренастый, хромой, сидел… Шея свернута…

— Что? — Калашникова внимательно смотрела на Клавдию. — Знакомые приметы?

— Не могу пока вспомнить. — Дежкина виновато улыбнулась.

Нечто похожее она уже когда-то слышала. Или показалось? Но такое ощущение, что все это знакомо. Как будто смотришь фильм и только к концу сеанса вспоминаешь, что ты его уже смотрела в далеком детстве.

16.22–17.38

— А вот и я! — в кабинет влетел радостный Порогин.

— Судя по твоей сияющей физиономии… — начала Клавдия.

— У меня хорошие новости! — закончил Игорь, скинув куртку. — У меня очень даже хорошие новости.

— Ну давай, выкладывай свои хорошие новости.

— Нашли стоматолога! — торжественно произнес он, плюхнувшись в кресло. — Жив-здоров дедуля, живет в Марьиной Роще, до сих пор, между прочим, занимается частной практикой.

— Почему «до сих пор» и «между прочим»? — поинтересовалась Ирина.

— Потому что ему уже восемьдесят восемь лет. — Игорь достал записную книжку. — Вот, Аристов Юрий Ильич. Мне про него такого понарассказали! Он, оказывается, сидел в концлагере, так там люди, сами понимаете, от цинги зубы теряли. Вот он из железа им и мастерил мосты, голыми, можно сказать, руками…

— Звонил ему уже? — перебила Ирина.

— Нет, я не звонил. Но из института уже позвонили, предупредили, что прокуратура интересуется.

— Вот молодцы, — хохотнул Левинсон. — А если деда кондрашка хватит?

— Игорек, как там у тебя с ФСБ? — поинтересовалась Клавдия. — Ничего не было по поводу пропавших иностранцев?

— Ох, совсем забыл! — Порогин вскочил с кресла и вынул из сумки заключение. — Нет, нам ничего не подходит. Трое негров пропало, сорок четыре вьетнамца, пятнадцать корейцев. Из Центральной Америки две женщины и один мужчина восьмидесяти лет, дед приехал к внуку-студенту. Это все в период с семьдесят шестого по восьмидесятый.

— Да, нам точно ничего не подходит. А как с русскими командированными?

— Нет такой статистики, — ответил Игорь. — Кто не вернулся, они знают, кто там помер, болел, проштрафился — тоже знают. А что с ними тут, дома случилось, товарищей из госбезопасности уже не интересовало. Сдал, принял, а потом хоть трава не расти.

— Плохо. Ну ладно, сами разберемся. — Клава повернулась к Ирине. — Звони пока этому умельцу, поедем к нему с протезом разбираться.

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть.