— Ну вот, теперь не уйдешь. Давай, плати. — Глаза Патищевой блестели от радости.

Клавдия подошла к ней, подманила к себе пальчиком, склонилась над ее ухом и вдруг со всей силы крикнула:

— Не буду!

С перепугу бедная Патищева отскочила к стенке и сшибла мусорное ведро.

— Пойдемте, брат Симон. — Клавдия Васильевна взяла его под локоть и повела в кабинет.

— Ну, что случилось? — спокойно спросила Клавдия, усадив его в кресло и налив стакан воды.

— Ох, грех какой взял на себя, ох, какой грех. — Монах выпил воду, половину расплескав на пол, и поставил стакан на стол. — Соврал я вам давеча, товарищ следователь. Простите, гражданин… гражданка.

— Госпожа. — Клавдия улыбнулась. — У нас теперь все господа.

— Неправду я вам сказал. Про того мужика с фотографии, что вы мне вчера показывали.

— А я знаю. — Дежкина улыбнулась. — Мне не привыкать. Мы потом у Мамина были, он нам все про тот день рассказал.

— Зато мне привыкать. — Симон немного успокоился. — Как же это у меня так получилось? Взял и соврал.

— Вы из-за этого сюда приехали? — Клавдия села за стол. — Чайку хотите?

— Да, если можно… Конечно, из-за этого. Вы как ушли в пятницу, меня прямо как по голове стукнуло. Как же это я мог сказать неправду? Я же обет давал. Я же монах! Я за вами на станцию бросился, а вас нет. Ну я в электричку прыгнул, и… Не догадался, что вы к Диме Мамину зайдете.

— Ну, мирянам это тоже не очень простительно. — Клавдия поставила перед ним чашку чая и сахарницу. — Так вы что, всю ночь тут под проходной простояли? Вас же арестовать могли.

— Не всю. Часов до двенадцати. А потом в Даниловский ночевать поехал. Там лепота, службу отстоял субботнюю и воскресную, каялся. А сегодня пришел пораньше, чтобы вас не упустить. Я ж не знаю, как вас найти.

— Ну зато мы знаем. Мы бы вас сами нашли.

— Я признаться вам хочу, Клавдия Васильевна. Я этого мужика помню на самом деле. Очень даже хорошо помню. Это Корыто. Как звать не знаю, врать не буду. Он к дяде Гене приходил несколько раз.

— Эдуард Артурович. — Клавдия вынула из стола ящика диктофон и поставила его на стол. — Вы не возражаете, если я буду записывать? Только сразу хочу предупредить, что, если вы согласитесь, эта запись будет фигурировать в деле как улика. Это ваши показания.

— Да, конечно, можете записывать. — Монах пожал плечами.

— Ну тогда можете говорить. — Клавдия нажала кнопку записи.

— А что еще говорить? Я все сказал. — Симон виновато улыбнулся. — А что еще?

— Как, все? — Дежкина от недоумения даже открыла рот. — Что, совсем все?

— Да.

— Ну хорошо, давайте по порядку, — сказала она, взяв себя в руки. — Скажите, а чего вы так испугались? Почему сказали неправду?

— Даже не знаю, как объяснить. — Симон опустил голову. — Я ведь вам говорил, что у меня с Машей Шилкиной было…

— Да, я понимаю.

— Ну вот, как-то — день рождения у кого-то был — она сильно выпила. Ну и Корыто стал за ней ухаживать. Откровенно так ухаживать, нагло. А она хохотала все время, в общем довольно безобразно себя вела. А под вечер вообще ничего уже не соображала. Ну, он ее в охапку и потащил к дяде Гене в сарай. А я ничего сделать не смог.

— Побоялись? — тихо спросила Клавдия.