Тило сказал:

Слушай, ты, Dreckskerl  , ну дай нам хоть один! Всего один, кто же узнает?

— Нет, если дам, то расстреляют меня самого. Откуда мне знать, может, вас специально подослали?

Мы попрепирались с ним еще немного, но все впустую. Хлеб нам не светил. AyGott, я до сих пор помню этот исходящий из Ноl аромат! И теперь каждый раз, когда я прохожу мимо Backerei и слышу запах свежего хлеба, я вспоминаю тот день и тот полный хлеба дом. Короче говоря, мы повернулись и поплелись прочь. По дороге мы обсуждали, не вернуться ли нам и попросту не прикончить парня, но тогда ни один из нас еще не был на это способен. Ведь мы были всего лишь мальчишки!

На счастье, мы встретили каких-то солдат, у которых была еда. Они направлялись в Вену, поэтому поделились с нами едой, и дальше мы двинулись вместе. Вечером того же дня мы снова услышали пушечную канонаду и вскоре оказались еще в одном совершенно сумасшедшем месте, вроде того хлебного дома. Только на сей раз солдат охранял ферму, на которой хранились сотни велосипедов. Они быстро домчали бы нас домой, но этот hosnscheissa  имел еще более безумный приказ, чем первый: он не разрешал нам взять их потому, что собирался оборонять от русских! Русские были уже так близко, что мы слышали, как они перезаряжают оружие и смеются. Мы все отлично знали, как они ненавидят нас за то зло, которое причинила им наша армия, к тому же они вообще были дикари, сущий кошмар — татары, казаки и кочевники из Монголии. Мы орали на этого парня, орали, что нам всем нужно сматываться, пока еще есть хотя бы небольшой шанс. Но нет — он твердо решил остаться на посту и драться, а мы можем валить на все четыре стороны. Подумать только, кругом дома, полные хлеба и велосипедов, а нам — шиш!

Когда состав стал притормаживать у Целль-ам-Зее, я выглянул в окно и спросил себя: «И что в этом городке такого особенного?» Ну разве довольно симпатичное озеро, окруженное невысокими горами с заснеженными вершинами. Следующее же мое высказывание, когда я уже спускался по металлическим ступенькам, было совершенно в духе Пробинера: «Швейцария лучше».

С неба падал легкий снежок, благодаря которому воздух был исполнен тех приятных тепла и покоя, которые приносит с собой только снегопад. Одной из небольших забавных особенностей железнодорожных путешествий в Европе является то, что, даже выходя на большой станции, вы частенько вынуждены брести к вокзалу через пути. Так оказалось и на сей раз. Мы — небольшая кучка пассажиров — двинулись через заснеженные рельсы, а тем временем за нашими спинами инсбрукский экспресс тронулся и под стук колес и скрежет металла покатил дальше. Я невольно обернулся, как бы пытаясь напоследок отыскать взглядом пожилого рассказчика и его молодого слушателя.

— Гарри! — окликнул меня стоящий под вокзальным навесом и греющий ладони под мышками улыбающийся Мортон Палм.

— Мортон, вы уже здесь! — Подойдя к нему, я бросил чемодан и пожал ему руку. Я был искренне рад его видеть. Он был первым, да и единственным человеком, которому я позвонил из Сару, после того как согласился взяться за строительство. Наверное, Хассан рассказал об этом и Фанни, но лично я даже своей партнерше ничего не сообщил. А с Палмом я связался исключительно потому, что в Целль-ам-Зее мне нужна была хоть какая-то компания, нужен был человек, хорошо говорящий по-немецки, хоть немного сведущий в моем деле и симпатичный мне. Даже то, что в прошлом он был военным, не остановило меня. В самом конце нашего долгого телефонного разговора перед самым моим отлетом из Баззафа, я попросил его встретить меня здесь, в этом горном городке и прихватить с собой, кроме всего прочего, ружье. Когда я начал объяснять нынешнее положение в Сару, он просто перебил меня: «Знаю, Гарри. Я следил за событиями. Взять ружье совсем неплохая мысль».