Кикаха отпрыгнул влево и вложил в выстрел все свое умение, накопленное более чем за два десятилетия непрестанных сражений.

Многочасовая практика в неимоверно трудных условиях дала себя знать, и стрела, слегка отрикошетив от выступавшего корня, взмыла вверх, едва не задев руку, сжимавшую лучемет. Человек отскочил назад. Дуло исчезло из виду. В тот же миг крона над Кикахой рухнула под тяжестью ветвей. Ему удалось отпрыгнуть в сторону и увернуться от падающего ствола, но разлапистая ветвь настигла Кикаху, и свет померк в его глазах…

Когда сознание вернулось, Кикаха взглянул на небо и понял, что прошло не так уж много времени. Солнце попрежнему стояло над макушками деревьев. Голова болела так, словно в нее врастал корень, продираясь среди самых чувствительных нервов. Ветвь давила на грудь. Ноги прижимала к земле неподъемная тяжесть. Кикаха мог немного двигать руками и поворачивать голову, но вообще‑то чувствовал себя как человек, попавший под оползень.

Его окутал дым. Кикаха закашлялся и подошвами ощутил жар. Где‑то рядом затрещали горевшие ветви. Понимая, что может сгореть заживо, он предпринял отчаянную попытку выбраться из‑под кроны. В результате усилий голова разболелась еще больше, но ему не удалось продвинуться ни на дюйм.

Он подумал об остальных. Что же случилось с Ананой? Почему она до сих пор не попыталась его освободить? И где человек, который свалил на него дерево? Возможно, он сомневался в эффективности своего выстрела и осторожно подползал к поверженному врагу? А что произошло с мужчиной в черном, которого сбила с ног стрела? Где они все, и куда подевался тот, кто подстрелил волка и вызвал весь этот переполох? Если Анана не поторопится, скоро ей будет уже некого спасать.

Дым сгущался. Ступни и голени припекало. Кикахе стало интересно:

задохнется он от дыма или сгорит в огне? Неужели это конец? Впрочем, конец бывает у чего угодно и даже у жизни властителей, которым удавалось прожить по пятнадцать тысяч лет. Но если ему суждено умереть, то пусть это случится в его любимом Многоярусном мире, а не здесь, на чужой и незнакомой планете.

Кикаха отбросил эти мысли. Он еще не умер. И он не собирался прекращать борьбу. Если бы ему удалось освободить грудь и ноги, он мог бы отползти подальше от огня и скрыться от врагов в гуще леса. Но где же Анана?

Негромкий голос заставил его вздрогнуть. Он прозвучал почти у самого уха. Кикаха повернул голову и увидел ухмылявшееся лицо Рыжего Орка.

– Так‑так! Хитрый лисенок угодил в мой капкан!

– Конечно, ты же так и планировал, – ответил Кикаха.

Властители всегда отличались жестокостью. И этот, повидимому, хотел уготовить ему медленную смерть. Он согласился бы ждать и час и два, лишь бы Кикаха испил всю горечь поражения. Как и все его сородичи, Орк привык убивать не спеша – особенно если обстоятельства позволяли продлить мучения и агонию жертвы.

Тем не менее Кикаха решил завязать разговор и отвлечь внимание властителя. Это могло помочь Анане, если она попытается приблизиться к ним.

Рыжему Орку тоже хотелось поговорить и поиздеваться над Кикахой. Однако бдительности он не терял. Присев рядом, он осматривался по сторонам, как перепуганная птица. Его палец лежал на спусковом крючке лучемета.

– Значит, твоя взяла? – спросил Кикаха, хотя ни минуты не верил в победу властителя, да и не поверил бы в нее до самой смерти.

– Тебя я одолел, – отозвался Орк. – А вот других еще нет. Но моя победа уже близка.

– Значит, Уртона все еще жив, – подытожил Кикаха. – Скажи, кто расставил эту ловушку? Он или ты?

Рыжий Орк перестал улыбаться.

– Я и сам не знаю, – ответил он. – Ловушка получилась слишком уж хитрой. До определенного момента все шло по моему плану. Но теперь мне кажется, что этот план меня заставил принять Уртона.