Вскоре деревья обступили их плотной стеной. Анана, пригибаясь и обходя огромные стволы, уверенно вела Кикаху через поросль подлеска. Затем они вышли на тропу, которую, судя по следам и помету, проложили мамонты. Неподалеку раздавались крики и рев больших животных. Отсутствие мух и москитов компенсировалось обилием жуков и других насекомых, которыми питались птицы.

Услышав грозное рычание, Кикаха остановился и снял с плеча лук. Они оба узнали рев саблезубого тигра. Подождав пару минут, путники снова пошли по тропе.

– Зачем твоей семье понадобилось разводить в своих владениях таких больших и опасных животных? – спросил Кикаха.

– Мог бы и сам догадаться, – ответила Анана – Властители любят опасность. Она служит им приправой к вкусу вечности. Бессмертие ничего не стоит, если его невозможно у тебя отнять.

Правоту ее слов мог оценить лишь тот, кто был бессмертным. Но иногда Кикахе хотелось, чтобы этой приправы в его жизни стало немного поменьше. Он уже не помнил, когда по‑настоящему отдыхал. Его нервы стали похожи на оголенные провода, изоляция которых сплавилась от перенапряжения.

– Как думаешь, кто‑нибудь еще знает об этих вратах на вершине валуна?

– Трудно сказать наверняка, но мне кажется, что нет, – ответила она.

– А тебя опять терзают предчувствия? Неужели ты считаешь, что Уртона предусмотрел и это? Но откуда он мог знать, что мы пойдем к валуну?

– И все же он это знал. Иначе устроил бы нам ловушку в доме. Наш противник догадывался, что мы отправимся к валуну, и сейчас наверняка ведет туда другого властителя. Где‑то там, у камня, мы встретим твоих родственников, и тогда начнется последняя схватка.

– Все это только догадки и фантазии. Ты воспринимаешь мир через призму своей подозрительности и ожидаешь от других людей того, что сделал бы сам на их месте.

– Тебе осталось только назвать меня параноиком, – с улыбкой упрекнул он ее. – Хотя, возможно, ты и права. Но я повидал на своем веку столько хитрецов и умников, что буквально слышу, как тикают колесики в мозгу других людей.

Он отдал Анане лучемет, а себе оставил футляр с рогом, лук и стрелы.

На краю большой поляны Кикаха заметил на земле странную выпуклость.

Она напоминала длинную узкую грядку в четверть дюйма высотой и два дюйма шириной. Через несколько шагов выпуклость исчезла, но, походив зигзагами, Кикаха нашел еще одну такую же полосу. Судя по изгибу этих образований, они составляли часть какого‑то огромного круга.

Анана с удивлением следила за его перебежками и наклонами. Пожав плечами, Кикаха вернулся к ней.

– Тебе что‑нибудь известно о подземных работах, которые здесь велись?

– Нет, – ответила она. – А что?

– Впрочем, такие вещи случаются и при землетрясениях, – сказал он, подводя итог каким‑то своим предположениям.

Валун оказался размером с однокомнатное бунгало. В далекие времена эту глыбу красно‑черного гранита привезли вместе с другими камнями с севера, чтобы придать разнообразие ландшафту. Ее установили неподалеку от края поляны – в сотне ярдов к северо‑востоку от «смоляной ямы». А яма, как отметил Кикаха, совпадала по размерам и местоположению со своей копией в Ганкок‑парке на Земле номер один.

Они опустились на четвереньки и медленно двинулись к валуну. Когда до камня осталось каких‑то тридцать ярдов, Кикаха по‑пластунски прополз вокруг него и внимательно осмотрел огромную глыбу со всех сторон.

Вернувшись к Анане, он задумчиво сказал:

– В общем‑то я и не думал, что он станет прятаться за камнем.