— Она вернулась! — прошептал на ухо подружке Тир. — Еще вчера утром!

— Кто? — вздрогнула Рич, так неожиданно было услышать в голосе всегда выдержанного и уверенного в себе парня волнение.

Тир, отбросив в сторону грабли, стоял напротив нее, сверкая глазами. Волосы его были взлохмачены, высокий лоб блестел, тонкие черты лица, выдававшие примесь корептской крови, дрожали.

— Моя мать! — чуть слышно пробормотал он.

Глава вторая

Марик

Всякий раз, когда Марик видел, что с Рич опять ничего страшного не случилось, он вздыхал с облегчением. А ведь было время, даже радовался, что вместо цветка растет в доверенном ему саду жгучая колючка. Нет, внешность-то у Рич была самая что ни на есть цветочная, а проще говоря, исключительная, поскольку, если ее мать была первой красавицей Скира, то дочка взяла от мамы все лучшее, да умножила это на породу дома Рейду. То есть довела прекрасные черты лица мамочки до совершенства, почти догнала Марика ростом, отрастила на время гриву светлых, отливающих золотом волос, научилась улыбаться и щуриться так, что у посеченных шрамами скирских ветеранов отнимался язык, а младшую поросль вовсе охватывал столбняк, но все остальное…

«Смерч!» — говорила о почти приемной дочке Ора. «Разбойница!» — довольно улыбался Тир. «Аиллюшка», — смеялась Илька. «Вредина!» — с затаенным восхищением щурились Маэль и Лиди. «Дочка», — говорил о ней Марик. Или «Рич», поскольку имя девчонки на бальском языке ровно то и означало: дочь.

Она и в самом деле больше всего напоминала выбравшийся на сушу морской смерч. Как говорил когда-то наставник еще молодого Марика — старый колдун Лируд, хочешь узнать человека, разбирай оставленный им след. Так вот, следов Рич не оставляла, потому как назвать следами развалины и пожарища у Марика не поворачивался язык. «Смерч», — повторял он вполголоса прозвище, данное девчонке Орой, а вслух все равно называл наследницу дома Креча дочкой.

Однажды он попробовал следить за ней, чтобы приструнить непослушную, но махнул рукой уже к обеду. Угнаться за нежным созданием с характером неугомонного зверька не было никакой возможности! Кажется, только что она мелькнула на нижних ярусах дома Рейду в Гобенгене, и вот уже окликнула Марика с маяка. Недавно он видел красный плащик на вершине прибрежного холма и тут же обнаружил ее плавающей вместе с Тиром на льдине в гобенгеновской гавани! А сколько синяков, шишек, царапин приходилось прижигать и смазывать Оре?.. Даже Тир, который хоть и был рассудительнее подружки, но тоже легко загорался всеми исходящими от Рич приключениями и забавами, не принимал на свое лицо и тело столько целебных снадобий. Может быть, именно поэтому красота разбойницы-непоседы расцвела, словно в один день?..

Как-то раз Ора, как обычно, протерла всегдашние царапины настоем горькой травы, сняла компресс с разбитой, но уже подзажившей губы девчонки, и Марик ахнул. На коленях у его очаровательной жены, любимицы всего Гобенгена, лучшей лекарки северной столицы сайдов, сидел не юркий зверек, который только и ждал, когда хозяин его зазевается и ослабит хватку, а ерзало прекрасное создание, место которому было в каком-нибудь хрустальном дворце, построенном на перистом облаке, а не в сырых коридорах древних башен северной земли!

— Красивая девчонка — наша Рич, правда? — прогудел смышленый Тир, а Марик под звонкий хохот Оры только почесал затылок, да отправился на берег моря обдумывать, как же ему справиться не просто со смерчем, а со смерчем-красавицей.

Справляться не пришлось. Нет, Рич вовсе не перестала доводить Марика до белого каления, но забавы ее постепенно стали иными.