– За Зою Федоровну! – поддержали ее окружающие люди.

– Нехорошо начинать говорить об этом на поминках… но кому достанется квартира Алферовых? – спросил Дмитрий Игоревич.

Борис Всеволодович пожал плечами.

– Из-за того, что я работаю в органах, я знаю, что Алферов составил завещание в пользу Петра после смерти Зои Федоровны.

– Ему повезло! – воскликнула Анастасия. – Это шикарное наследство!

– Петр в тюрьме, я бы не сказал, что ему везет, – улыбнулся Дмитрий Игоревич.

– Раз уж здесь нет прямых родственников Алферовых, я скажу вам одну вещь, – поправила свой роскошный бюст Галина Петровна.

«Ради нее мы сейчас все здесь и собрались», – мило улыбнулась в ответ Анастасия.

– Я буду оспаривать это завещание! – гордо заявила Галина Петровна, вовсе не походившая на человека, присутствующего на похоронах. Скорее она была похожа на человека, выигравшего в лотерее.

– На каком основании? – удивился Борис Всеволодович, увлекшийся салатом оливье.

– Мы работали с Наумом вместе…

– Многие с ним работали, но он выбрал Петра, он же не знал, что он окажется в тюрьме, – возразил Дмитрий Игоревич.

– Но не все родили от него ребенка! – гордо заявила Галина Петровна, и воцарилась торжественная пауза.

У всех присутствующих открылся рот. Насте стало очень неприятно. Они только что похоронили женщину, и тут другая женщина заявляет, что гуляла с ее мужем и родила от него ребенка.

– Так много до чего договориться можно, – отвел глаза Дмитрий Игоревич. – Наум ничего никогда не говорил, вы в своем уме?

– Он был женат и, если честно, не хотел признавать Мишу, но от биологического отцовства ему не отвертеться! Я просто ждала своего момента и готова пройти любые генетические экспертизы. Миша мой всегда готов, а профессор…

– Эксгумация? – икнула Настя.

– Глупости! Когда он умер пять лет назад, я срезала с его головы немного волос, они тоже у меня дома! Я берегла их как зеницу ока! Мой генный материал, наше наследство! – причмокивая, сказала она, и Насте представилось, что она и спит с этими волосами, сберегая их как зеницу ока.

Почему-то никто не усомнился, что Галина Петровна говорит правду и что эта экспертиза подтвердит ее слова полностью.

– И долго ты ждала этого момента? – спросила за их спинами выходящая со стороны кухни Зоя Федоровна собственной персоной.

Она была одета в скромное шерстяное платье благородного стального цвета. Черные нитки жемчуга украшали ее шею, на голове как всегда была прическа и как обычно яркий макияж. Из всех присутствующих на этих импровизированных поминках удивилась только Галина Петровна. Сначала она побледнела и потеряла дар речи, затем побагровела и затряслась.

– Ты?! Это не мираж? Ты жива?! Что это за издевательство?! Почему вы молчите?! Борис Всеволодович, вы же из органов! Арестуйте ее за мошенничество! Что за комедия?! – забрызгала она слюной.

– Успокойся, Галина, – села во главе стола Зоя Федоровна. – Все присутствующие здесь, кроме тебя, знали, что я жива.

– Что это значит?! Я не понимаю?!

– Мы правильно вычислили тебя, – вздохнула Зоя Федоровна. – Мне по-женски жаль тебя, но это надо было как-то остановить. Потому что ты, Галина, не просто ждала своего звездного часа, ты приближала его, как могла. А я очень хорошо знала амбиции своего мужа, и когда речь зашла о наследстве, о завещании, я поняла одну вещь.