— И потом… эти сопли проклятые совсем замучили.

А потому в десять утра он сидит сейчас здесь, на солнышке, в плавках, вместо того чтобы находиться в своей конторе, куда бы он непременно пошел, если бы не эта проклятая простуда.

Мэтью же оказался здесь совсем по другой причине. Он до сих пор недоумевал, с чего это Мелани понадобилось снимать дом, если она всегда могла остановиться у матери в Сент-Пите или же у своего дружка Донофрио прямо здесь, в Калузе.

— Так вы говорили детективу Блуму, она зашла прямо с улицы? — спросил он.

— Совершенно верно.

Бассейн находился сразу же за владениями Ипворта. В столь ранний час народу тут было немного. Из дома вышла толстая пожилая женщина в белом купальном халате и голубых шлепанцах, принюхалась к воздуху и направилась к тому месту, где у лесенки, спускавшейся в бассейн, был установлен термометр. С заметным усилием опустилась на колени, выудила термометр из воды и стала изучать.

— Восемьдесят два градуса, — сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь, потом неодобрительно покачала головой. И направилась к столику — взять одно из полотенец, что были сложены аккуратной стопкой.

— Вы вроде бы говорили, она увидела объявление…

— Всякий раз, когда эта дама идет к бассейну, — шепнул ему Ипворт, — она недовольна температурой воды. Ну, допустим, вода сто четыре градуса. Тогда она во всеуслышание объявляет всем вокруг: «Это надо же, целых сто четыре градуса!» — и трясет головой, и лицо у нее такое недовольное, — он в этот момент тоже тряс головой, выражая тем самым крайнее неодобрение. И Мэтью показалось, что очки и нос вот-вот отвалятся.

— Так я о Мелани Шварц, — напомнил он.

— Да, она сняла дом под именем Холли Синклер. В газетах я прочитал, что настоящее ее имя было Мелани Шварц. Но сняла она дом именно как Холли Синклер.

— А где все это происходило, мистер Ипворт?

— Я был в своем офисе на Дьюн-роуд. Она увидела объявление у дома и уже потом подъехала к офису.

— Вы не пользуетесь услугами агента по недвижимости?

— Нет. Это моя работа, я сам ей занимаюсь. Владею всеми этими помещениями и сам их сдаю. У меня совсем маленький офис. Ни секретарши, ни приемной, только я. И сам всем этим занимаюсь. Она запарковала машину снаружи, зашла, сказала, что видела объявление на Баррингтон и хочет снять, если, конечно, помещение еще свободно. Я сказал ей, что свободно, и она сняла. Надо сказать, дом только что освободился. Мне звонили по поводу именно этого дома и просили придержать, а потом вдруг позвонили и сказали, что передумали. Так что ей повезло, — после паузы Ипворт добавил: — Или совсем наоборот, не повезло, верно?..

— Верно, — согласился с ним Мэтью.

Толстая Дама скинула халат и шлепанцы. Под халатом на ней оказался купальник в крупный цветочек, что делало ее похожей на некий экзотический и съедобный фрукт. Она уже дошла до мелкого края бассейна, спустилась на две-три ступени и пробовала носком ступни воду.

— Восемьдесят четыре! — крикнула она Ипворту. — Вы не поверите, до чего же холодная!

Ипворт отделался коротким кивком.

— И какова же была плата? — спросил Мэтью.

— Две тысячи в месяц. Я понимаю, вам покажется, что это дорого, но учтите, ведь дом практически на пляже. И до «Сонни» рукой подать. А многие молодые люди считают это большим плюсом. Вам нравится рок?

— Ну… иногда да.

— Лично я даже не считаю это музыкой, — сказал Ипворт.