В землянке никого не было, поэтому я с трудом, стараясь не потревожить раненное плечо, сняла с себя меховую безрукавку и верхнюю куртку, оставшись только в двух нижних рубахах и штанах. Сложив вещи на стуле, с трудом залезла наверх и, перекатившись на живот, еле сдерживая болезненный стон, провалилась в сон. Для регенерации мне необходим покой и немного времени. Проснулась от того, что меня уже привычно подняли на руки и уложили к стене, потом сквозь сон я почувствовала, как рядом лег Глеб, обеими руками прижимая к себе. Его левая ладонь находилась как раз поверх еще не совсем зажившей раны и в тот момент, когда он прижал меня к себе, боль разлилась по всей спине. Вскрикнув, выгнулась от боли, а потом, закусив губу, попыталась выровнять сбившееся дыхание, стараясь отстраниться от мужчины. Глеб замер и в тот же момент скатился с кровати. Подойдя к невысокой тумбе, зажег свечу. На меня напряженно смотрели три пары глаз, оказалось, мой вскрик поднял с кроватей всех троих мужчин. Шмыгнув носом и украдкой стерев пару слез, повыше натянула на себя одеяло и словно загнанный зверек прислонилась к стене и исподлобья посмотрела на них. Я в ужасе думала о том, что со мной сделают, если догадаются кто я такая. Интересно, тут на кострах сжигают?

Глеб подошел ко мне и, присев на кровать, наклонился надо мной и согнутым указательным пальцем поднял мое лицо за подбородок. Всматриваясь в мое бледненькое лицо с синяками под глазами, нахмурил брови и изучал выражение моего лица. Потом осторожно, но твердо отодвинув меня от стены, прижал к своей груди и замер. Скорее всего, он заметил на светлой ткани рубахи кровавые разводы в области лопатки. Я чувствовала себя мерзко и вдобавок ко всему, судя по расползавшемуся на его рубашке мокрому пятну, слезы текут, не слушаясь своей хозяйки. Его рука скользнула к моей пояснице, а потом моя голая кожа ощутила прикосновение прохладного воздуха. Обе рубашки медленно и не торопясь, он снял с моего плеча, и они повисли на шее и второй руке.

- Вить, посвети мне, пожалуйста!

Его глухой голос заставил меня нервно вздрогнуть, но как только к нам приблизились Роман и Виктор, свободной рукой вцепилась в край воротника рубашки Глеба, притягивая его ближе к себе. Я боялась сейчас всех, точнее моя сущность в этот момент, испытывая боль и теряя последние силы, доверяла только одному Глебу! Рукой он погладил меня по руке, успокаивая, а потом, получив освещение в лице Виктора со свечой над моим плечом, начал изучать мое ранение. Оба как-то рвано выдохнули, потом Глеб хриплым тяжелым голосом спросил, не отстраняясь от меня и в тоже время, словно ставя между нами невидимую преграду:

- Как это произошло?

Тяжело сглотнув, только слегка пожала здоровым плечом, а потом все же решилась хоть что-то сказать:

- Случайно вышло, ничего страшного, Глеб, все заживет, на мне все как на животном быстро зарастает, так что через пару дней, наверное, даже следа не останется.

Все трое молчали, потом Глеб отодрал от себя мои руки и, встав с кровати, отошел к стене и, задрав голову, уткнулся взглядом в окно. Только по тому, как сжимались и разжимались его кулаки, да играли желваки под кожей на лице, я видела насколько он в ярости и напряженном раздумье. Виктор, отступив от меня пару шагов, вернул свечу на тумбу и отошел к Роману, просто молча и недоуменно смотря на нас с Глебом. Этот белесый орлан великолепно прятал все свои мысли и чувства, не позволяя себе даже малейшей догадки о том, что он думает о произошедшем. Зато взгляд Виктора стал снова подозрительным и исследующим мое лицо, будто на нем написана вся моя подноготная.

Глеб, резким движением подняв руки, с силой потер свое лицо и только через пару мгновений после этого повернулся и хриплым жестким голосом обратился ко мне, глядя прямо в глаза и не позволяя мне отвести свои:

- Как это возможно, Сири?

Я, хмыкнув, попыталась сделать вид, что не понимаю, о чем он говорит.