— Представляете?! Представляете, каков негодяй? А я ему все рассказывала! Все! А он… Но вы-то хотя бы можете мне объяснить… Вы-то почему… Ну что, черт возьми, происходит?! Куда я попала?

Синди подняла зареванное лицо. Она уже сама не знала, какие объяснения желает услышать от бедной итальянки, которая и так носится с ней как с писаной торбой. Она уже ничего не понимала, рассудок вскипал и лишал ее возможности не только рассуждать здраво, но и даже вежливо разговаривать с пожилой дамой. Синди было немного стыдно, но она все равно вызывающе смотрела на мадам Помпазини:

— Ну?

Та засмеялась. Синди поморгала, проверяя, не померещилось ли ей это. Нет: мадам широко улыбалась и хихикала.

— Смешно?! — вскричала Синди. — Давайте! Смейтесь! Я рада, что доставила вам так много поводов для веселья!

— Успокойся, я тебе сейчас все объясню.

— Не надо! У меня там за дверью уже стоит один… «объясняльщик»!

— Синди…

— Да! Он только что схлопотал от меня пощечину! Вам, конечно, я не дам, но имейте в виду…

Мадам Помпазини просто зашлась в приступе хохота.

— Да перестаньте вы смеяться, черт побери! Что я вам тут, клоун, что ли?

— Я даже не знаю… Ой, не могу… Подожди, Синди, ну…

— Чего вы не знаете?! Или вы тоже думаете, что я после всего этого еще и пойду на бал?! Да пропади оно пропадом, ваше шоу!

— Даже не знаю, с чего начать. С Ангела Джи или с того, как мы с тобой познакомились…

Синди ее не слушала:

— Пожалуйста! Выгоняйте лучше прямо сейчас!

— Нет, все-таки я начну с события многолетней давности.

— Какой давности?! Что вы мне голову морочите?!

Мадам Помпазини прошлась по кабинету и, улыбаясь, остановилась напротив Синди:

— А ты меня не помнишь, девочка моя?

— В смысле?

— Не помнишь, когда мы с тобой в первый раз встретились?

— Нет…

Синди испуганно моргала.

— Мы познакомились с тобой в парке, когда тебе исполнилось семь лет. Ты тогда была с отцом…

Синди показалось, будто ее только что снова сбила машина. В ушах раздался тихий звон, и дальнейших слов мадам Помпазини она не слышала. Перед глазами всплыл тот вечер, который она тысячи раз прокручивала в памяти всю последующую жизнь…

— Тетя, а вы волшебница? — спросила она тогда женщину.

— Нет. А вот ты можешь стать волшебницей, если повсюду будешь с ним…

Синди не хватало воздуха, чтобы продохнуть. Ангел… Так вот откуда ты пришел. Из школы танцев… Ну конечно, ведь именно в этот день она решила, что обязательно станет танцовщицей!

Мадам Помпазини продолжала что-то говорить, но Синди слышала ее урывками, некоторые слова проваливались в сознании.

— Да, мы были двоюродными сестрами и самыми лучшими подругами… Когда ее родители эмигрировали в Штаты, а моя семья осталась в Италии, нам обеим казалось, что мы этого не переживем. Мое сердце просто разрывалось без маленькой Франчески, которая всегда брала с меня пример, и я сама готова была ради нее на все… Потом, слава богу, и моя семья уехала в Америку. — Мадам Помпазини замолчала, уйдя мыслями далеко в прошлое. — Это были наши с ней игрушки и наши с ней девичьи тайны, которые мы привезли с нашей родины. Мы очень скучали по Италии… Потом мы выросли, она вышла замуж за Бэллота, я — за своего мужа… Бэллот, он, кстати, немец, тогда был простым эмигрантом, бедным танцором, правда, с замашками буржуа.