Кетрин заметила, что на другом конце толпы, так же отгородившись от основной массы собравшихся, стояла Элеонора. Она внимательно глотала все слова, вылетающие из уст индейца и следила за каждой реакцией толпы, будто сейчас в этой массе сосредоточились все истины мира.

— Навахо! — Продолжил мужчина, успокаивая толпу. — Среди нас есть предатели! Да! Предатели! Они забыли заветы предков, они забыли, как наши пращуры сражались за независимость до последней капли крови, они забыли, что значит для индейца его земля.

Брошенные обвинения еще больше подогрели негодование у народа. Многие стали обвинять друг друга в предательстве, то и дело слышались упреки и разгневанные обвинения соседей.

— Тихо! Тишина! — Закричал один из мужчин в толпе. — Кто эти предатели? — Требовательно спросил он.

Старик-индеец тяжело вздохнул, и опустил глаза. Он понимал, что он него потребуют ответа и понимал, что должен будет назвать имя, но сделать это ему было тяжело. Он не имел достаточных доказательств, только чутье, интуиция подсказывали ему, что он должен сказать это сейчас или не скажет никогда.

— Уна Сиху. — Проговорил он себе под нос.

— Кто? — Переспросили в толпе. — Говори громче!

— Уна Сиху. — Более громко и четко произнес индеец, чем озадачил остальных. Среди собравшихся послышались смешки.

— Кто? Старуха? Да как она может предать? Она и из шалаша то, почти не выходит! — Недоумевали навахо.

— А вы знаете, выходит она из шалаша или нет? Вы часто у нее бываете? Часто проверяете на месте она или нет? Часто? — Старика разозлило недоверие толпы, и он накинулся на них со своими вопросами.

Но толпа не унималась.

— А ты часто? Ты так часто бываешь у нее, что знаешь, что она предатель?

— Часто! — Чуть не рыча бросил старик. — Часто! Хотя бы потому, что я видел ее с опасными гостями. Она знает, кто они и может навести на них убийц! Она знает и может гораздо больше, чем вы думаете! У нее и сейчас опасные гости! — Он указал пальцем на Элеонору, которая от испуга отшатнулась назад.

Агенты насторожились, опасаясь, как бы эта толпа не обезумела и не набросилась на женщину. Марлини положил руку на кобуру, прикрепленную к ремню, но Кет остановила его, положив свою руку на его.

Белая Лилия до этого достаточно спокойно реагировала на брошенные обвинения, но последние слова рассмешили ее.

— Неужели ты думаешь, что я — старая и немощная, смогла бы убить тех молодых? — Саркастически спросила она.

— Смогла бы! — Попытался ответить ее оппонент, но в эту минуту его прервал крик мальчишки.

— Пожар! Поселок горит! Пожар!

Все обернулись и увидели, как пламя обуяло уже многие хоканы и землянки. Огонь беспощадно пожирал дома и ритуальные сооружения, амбары и хлева. Все, забыв о произнесенных словах, бросились к поселению.

Пробегая мимо Белой Лилии, спокойно идущей к своей хибарке, и кажется, абсолютно не растерянной, пастух услышал, как она пробормотала:

— Это твой последний день, последний.

Индеец быстро бросил на нее взгляд и увидел только хитрую ухмылку, еле подернувшую сморщенные губы.

* * *

Дом стоял в живописном месте неподалеку от соснового леса. Вековые деревья окружали его со всех сторон, но в тоже время расположение дома на небольшой возвышенности позволяло проникать солнечному свету и теплу во все или практически во все уголки дома. Каменные стены, обвитые плющом, были изредка украшены гранитными и мраморными статуями в виде голов ягуаров, пум, койотов, быков и ещё некоторых неизвестных науке, но вполне симпатичных животных.