- Похоже, Сережа, похоже, - оценил ларионовскую работу Смирнов. - Я понимаю, у тебя времени не было, но все-таки... В УБХСС на него ничего нет?

- Я по утрянке к Грошеву успел заглянуть. Говорит, что единственное у него - подозрения.

- Что делать будем?

- Романа подождем и решим.

- А где он запропал? - вдруг высказал начальственное неудовольствие Смирнов.

- Звонил в девять, сказал, что к одиннадцати, к полдвенадцатому будет. У него там что-то по наводке выклевывается.

И действительно выклевывалось, потому что оперуполномоченный Роман Казарян сиял как медный, хорошо начищенный таз. Он вошел в кабинет Смирнова вольно-разболтанной походочкой, оглядел присутствующих, небрежно поздоровался:

- Привет! Трудитесь? Ну-ну! - И кинул себя на стул.

- Привет, гражданин Ухудшанский! - ответствовал его начальник Смирнов.

Казарян поморгал-поморгал, понял, посмеялся сдержанно, отреагировал:

- Точно отмечено. Исправлюсь, товарищ майор. Так что же у вас новенького? - Но надоело, и он торжественно сообщил: - Пока вы тут в бумажки играете, бюрократы, я, по-моему, кончик ухватил.

- И я кончик ухватил, - скромно, но с достоинством, сообщил Ларионов, а Смирнов задал им детскую загадку:

- Два конца, два кольца, посредине - гвоздик. Что это такое, друзья мои?

- Это дело о краже в квартире гражданина Палагина. Правильно? отгадал Казарян.

- Правильно, - подтвердил Смирнов. - Два конца есть. А где же гвоздик?

- На пересечении двух концов, - объяснил непонятливому начальнику Казарян.

- А если прямые не пересекаются, если они - в параллели?

- У Лобачевского все пересекается.

- Но Ты, Рома, не Лобачевский.

- Я - лучше, я - выдающийся сыщик современности. Мы когда-нибудь о деле поговорим?

- Давно жду, - признался Смирнов. - Начинай.

- Сегодня утром Миня Мосин рекомендовал меня, как заказчика, персональному краснодеревщику Палагина Петру Федосеевичу. Я сказал, что мне необходимы стенды-шкафы для коллекции миниатюр XIX века, камей и медальонов, и, зная о прекрасной домашней коллекции Палагина, хотел бы иметь нечто подобное. И подсунул ему планчик квартиры, будто бы моей, а на самом деле вариацию на темы палагинских апартаментов. Обрадованный маэстро по этому плану воспроизвел расположение стендов палагинских, отметив центральную, более ценную часть экспозиции, как его, мастера, профессиональное достижение.

Тотчас коллекционер, предъявив удостоверение, превратился из коллекционера в милиционера и попросил ответить Петра Федосеевича на вопрос: "Не приходил ли к нему еще кто-нибудь с подобным моему предложением?"

Оказывается, с полгода назад с подобным предложением обращался к нему один гражданин. Петр Федосеевич даже примерный экскиз набросал по его заказу, но больше этот человек не являлся...

- Стоп, - прервал его Смирнов. - Человечек этот и есть фигура твоего красноречия?

- Отнюдь. Это единственная характеристика, которую мог дать Петр Федосеевич.

- Два конца, два кольца, а посередке - гвоздик. Сережа, как ты считаешь? - спросил Смирнов.

- Похоже, Саня, - ответил ему Ларионов.

- Может, объясните, о чем вы? - обиделся за свое неведение Казарян.

- Сережа вышел на деятеля промысловой кооперации Леонида Михайловича Берникова, у которого в последнее время прорезался интерес к заезжим домушникам. А при Берникове вьется некто, характеристика которого и с Сережиной стороны ограничивается одним-единственным словом - "человечек".

- Горячо! Ой, как горячо!!! - заорал Казарян.

- Пока что лишь тепло, Рома, - осадил его Смирнов. - Ну да, у нас есть серьезнейшие основания подозревать гражданина Берникова Леонида Михайловича в желании вложить свой капитал, тайный капитал, не совсем законным образом в ценности на все времена.