– Нет уж, спасибо. Давай о чём нибудь другом поговорим, а то меня в дрожь бросает от одной мысли о больницах.

– Хорошо. Что тебя интересует?

Отвожу взгляд. Один единственный вопрос вертится в моей пьяной голове, только как задать его – не знаю. Стыдно, волнительно, неловко. Богдан не поймёт, решит, что я выпендриваюсь. Даже Серёжа не понял… Хотя вот о бывшем можно не вспоминать, он не прислушивался к моим желанием, потому что хотел переспать с девственницей. На меня ему было наплевать.

– Сколько тебе лет? – машу официанту и заказываю второй коктейль. Может, он придаст мне смелости.

– Тридцать два.

– А почему ты раньше не женился?

– Не хотел, – Богдан доедает последний кусок пиццы, отодвигает пустую тарелку и смотрит на меня с лёгким прищуром. – По твоему всем мужчины до тридцати обязаны жениться?

– Нет. Но это довольно приличный возраст, – неуверенно говорю я. Сейчас, в восемнадцать, мне кажется, что тридцатилетие – это далёкое будущее, когда у человека должна быть стабильная работа, своя квартира, машина и, конечно же, семья с двумя детьми.

– Поговорим через четырнадцать лет, – улыбается Богдан.

Я наконец допиваю свой коктейль с подтаявшим льдом и, набрав в лёгкие побольше воздуха, выпаливаю:

– Нам обязательно заниматься сексом в первую брачную ночь? И когда вообще эта ночь будет – после росписи в загсе или после свадьбы?

8

Богдан выгибает левую бровь, его глаза вспыхивают в полумраке бара. Я начинаю жалеть, что задала столь откровенный вопрос.

– Первая брачная ночь состоится после росписи в загсе, – спокойно произносит Богдан.

– То есть осталось меньше недели, – мотаю головой. Нет, я не готова так быстро прыгнуть к нему в койку, я вообще не уверена, что когда нибудь этого захочу.

– Да. Что тебя смущает, Лия?

Он издевается? Вчера я встречалась с Серёжей, мечтала жить с ним вместе, думала о курсах маникюра, а сегодня мне уже твердят о брачной ночи с совершенно незнакомым человеком!

– Я не могу так быстро… Или ты будешь меня принуждать?

Богдан обжигает меня гневным взглядом, отчего я испытываю новый прилив стыда. Он не похож на мужчину, который будет силой тащить девушку в постель, но ведь и Серёжа не казался мудаком. Я совсем не разбираюсь в людях, пора это признать.

– Нет, Лия, я не собираюсь тебя принуждать.

– Отлично, – с облегчением выдыхаю я и немного расслабляюсь. – Тогда наш брак останется фиктивным. Секс меня не интересует.

И тут Богдан начинает смеяться. Громко, заливисто, красиво. От обиды я руки на груди складываю и губы надуваю. Ему точно больше тридцатника стукнуло? Ведёт себя, как малолетка, ржущий над тупыми приколами про мамок.

– Почему ты вечно надо мной смеёшься?

– Когда восемнадцатилетняя девушка говорит, что её не интересует секс, это по меньшей мере забавно, – Богдан внезапно тянет руку через стол и касается моей ладони. – Был неудачный опыт?

Он спрашивает это с особенной интонацией, интимной, что ли, доверительной. Кружит пальцами по моему запястью, словно рисует причудливые узоры на коже. В груди жарко и невыносимо тесно, мне нечем дышать. Растерянно смотрю на руку Богдана, поднимаю глаза выше, разглядываю его шею, подбородок с лёгкой щетиной, чувственный изгиб рта, высокие скулы. Наконец наши взгляды переплетаются, чернота его глаз завораживает, гипнотизирует. Мне вдруг хочется сказать Богдану правду о своей невинности, о своём неумении расслабиться и отдаться чувственным наслаждениям, о терзающих душу сомнениях.