Вспомнив о существовании Шардаша, Джаравел повернулся к нему:

  - Что ж, предъявите лаксенскому правосудию не только воспоминания.

  - Ионафан, - демон встрепенулся, - пойдёшь с ним. Покажешься, намекнёшь, что безобразничал и уйдёшь через пространственный коридор к сестре. Немедленно. Двадцатилетний запрет появляться в Солнечном мире.

  Ионафан зашипел, выпустив собственные крылья, боком пошёл на императора:

  - Ты мне не указ, только отцу решать! Ты никто!

  Джаравел закатил глаза и сладким голосом спросил:

  - Тебе понравилось летать и шататься? Вот ведь настырная глупая молодость! Паладин тебя учил, я добавил - нет, всё туда же!

  - Пятьдесят лет, Ионафан, - в голосе императора прорезался металл. - И о мести старому Ики забудь. Увижу, узнаю, а я узнаю, Наф, потому что Солнечный мир мой, никакая сестра не спасёт. Отправлю в ссылку. Знаешь, что сказал Наитемнейший? 'Делай с ним, что хочешь, его выходки мне надоели'.

  Ионафан открыл рот, чтобы возразить, но промолчал, увидев, как резко выросший в размерах Темнейший выставил вперёд крылья, ощетинившись когтями-кинжалами.

  Шардаш понял, чего испугался демон: поза императора выражала готовность к нападению. Он предупреждал: ещё шаг или звук, и Ионафан пожалеет. Профессор сам непроизвольно вжался в угол. Лишённый оружия, даже волшебной палочки: их пришлось оставить магистру на временное хранение, - он чувствовал себя беззащитным перед лицом древнего демона.

  Только язык юнца повернулся бы назвать императора полукровкой. Да, пусть мать Джаравела - вампирша, Шардаш не сомневался, что Темнейший без труда убьёт Ионафана, если потребуется. Хотя, если верить легендам, покойная леди ФасхХавел, глава клана Вечности Дома ночи, ничем не уступала демонам. Она унесла с собой жизни тридцати магов в достопамятном бою - такова была сила Неспящей.

  - Ты не посмеешь! - выкрикнул Ионафан, но трусливо, несмело. - Сестра...

  - Вечно за юбкой сестры прячешься! - крылья императора веером раскрылись, открыв сложенные на груди руки. - Тогда она тоже тебя выгородила. Если на то пошло, ты тоже виновен в смерти Синтии. Не смог доказать своего права! Да, отец бы прогнал, но ты женился бы, и им пришлось бы смириться. Но нет, ты боялся...

  Ионафан сокрушённо покачал головой:

  - Ты не прав, ты не знаешь, пересказываешь то, что желала поведать семья. Не при нём, - он покосился на Шардаша, - потому что мне придётся говорить дурно о матери. Я-то боролся, Джаравел, но они обманули и убили её. Война - это так удобно, правда?

  Император задумался и сменил позу. Исчезли напряжение и угроза. Он вспомнил те далёкие времена, убитых демонов и задумался: может, Ионафан имел право мстить?

  - Хорошо, - заявил Темнейший, - я прослежу, чтобы Бардис Ики был наказан по законам Лаксены. Не думай, что я оправдываю его. Но признаться в убийствах придётся. Идём!

  Император махнул рукой Шардашу, и тот покорно подошёл, понимая, что не время и не место возражать. Если Темнейший поможет спасти Мериам, профессор потерпит. Даже пренебрежение императора к людям. Хотя оно закономерно: демоны презирали существ, лишённых магии. Император ещё лоялен, нисходил до нужд подданных, а тот же Ионафан не скрывал, что люди - лишь пыль.

  Золотые искры осыпали Шардаша и Ионафана, и Темнейший перенёс их в Наисию.

  Столица Лаксены ничуть не изменилась с тех пор, как профессор видел её в последний раз. Разве что сейчас Шардаш рассматривал её днём и не таился под капюшоном плаща.

  В качестве места переноса император выбрал одну из центральных улиц Наисии, подгадав время проезда королевского кортежа. Каждый день монаршая чета выезжала на прогулку.