- Да уж, Михалыч, умеешь ты озадачить…

От таких новостей мое настроение, вполне уже поправившееся, снова покатилось в минус. И такая злость вспыхнула на тех ныне покойных сволочей, которые в короткое время сумели довести людей до такого скотского состояния, что я сама себе поразилась. Чесслово, оставались бы они еще живы, самолично бы каждого расстреляла. Но тут мне в голову пришла мысль, вернувшая все на свои места.

- Знаешь, мы их всё же возьмем. Чтобы здесь нормально жить, нужно будет много работать. Огороды копать, дома строить, еще что-нибудь. Мы их откормим, подлечим. Там как, женщин много?

- Да чуть меньше половины. Шестеро. Двое были постоянными подружками начальников, а остальных пользовали кто хотел.

- Да уж…

Пожалуй, я бы этих гадов не расстреляла, а четвертовала! Впрочем, время лечит. А у нас, вон, и Сара есть. Оклемаются девки, а там и нашим ребятам захочется подружек. Нет, блуда я не допущу, а если сговорятся промеж собой, так и пускай. Может, не сами они, так хоть дети их нормальными станут. А без детей мы тут все просто вымрем лет через пятьдесят.

- Ну так что, Михалыч, переезжаем?

- Переезжаем, непременно и обязательно. Но – завтра. Шесть часов туда пилить придется. На волне сильно не разгонишься, так что будем тащиться потихоньку. А тут еще вон сколько лодок на буксире тянуть!

Пообедали мы на славу. Дзетта на радостях саму себя превзошла. А как закончили есть, принялись собираться. Вроде, казалось, и немного у нас барахла, а начали паковать – оказалось, что дофига. А ведь все нужно уложить, от воды предохранить, что можно – заранее на берег перетащить. Лодки проверить, подготовить, народ распределить, куда кого сажать… Провозились, пробегали до темноты. Уже в потемках перекусили и в палатки полезли. И тут оказалось, что у нас все впритык. Мужиков в их отсеке четверо, а нас, женщин – шестеро. А клетушка, между прочим, четырехместная. Пришлось кидать жребий, и Дзетта с датчанкой отправились спать в отдельную палатку.

Вообще трофеев было немного. Два помповых ружья, современный арбалет с оптикой и десятком стрелок, ножи, зажигалки и прочая мелочевка. А вот лодка – легкая дюралевая моторка с самодельным косым парусом. К ней еще был сзади приделан руль, а посередине – узкий паз, словно бы колодец, в который вставлялась длинная доска, заглаженная наподобие плавника. Конструкцию мы зарисовали, а лодку вывели подальше от берега и утопили. Жалко, конечно, не без того. Но только она может привязать нас к пропавшим засланцам. А так – могу смело отпираться: не было ничего. Никто к нам не приплывал, никого мы не видели. Тушки зарыты глубоко, зверье не достанет. Свидетелей кроме попугая нет. Иринку мы спрячем. Ищите в другом месте, а мы не при делах.

Пока все укладывались, совершали разного рода предварительные действия, мы с Ириной на минутку остались в палатке вдвоем. Две лежачие больные, млин. Я принялась ворочаться, устраиваться поудобнее и все такое. И тут наша новенькая тихо так говорит:

- Аня, спасибо вам.

- За что? – удивилась я. - Я ничего особенного не сделала.

- Я знаю, вы сегодня мне жизнь спасли.

- Кто тебя действительно спас – так это Сара, она тебя откачивала и выхаживала, вот ее и благодари. Да и вообще, тебя сюда четверо тащили, так что, считай, все участвовали. Разве что Лерка со мной оставалась.

- Все равно. Если бы эти меня забрали…

- Кто бы им позволил! Запомни: мы своих не сдаем.

- Но я ведь…

- Не парься, подруга, забей. Все просто: здесь приказы отдаю я. И поступаю я так, как считаю правильным. Тут, на островах, всякая шелупонь больно много на себя брать стала.