Медведками очень любит лакомиться завсегдатай всех ландшафтов, лесов, степей и пустынь, нетребовательный в выборе мест для жизни барсук. Жизнь его тяжела. Ради жира, якобы обладающего лечебными качествами, это животное повсеместно и усиленно истребляют. Если так будет продолжаться далее, скоро барсуков не останется. Здесь должны быть его следы, и мне не приходится их долго разыскивать. Следы его похожи в миниатюре на следы медведя. Оба они, хотя и не родственники, копаются в земле, оба всеядны, и у обоих природа создала одинаковое строение лапы. Барсук умеет копать! Почуяв неизвестно каким образом находящуюся на значительной глубине медведку, он делает узкую, почти отвесную ямку и лапкой достает добычу, проделав небольшой экономный раскоп. Наш барсук неплохо поохотился на илистой отмели.

Насмотрелся на следы, устал от их чтения, бреду тихо к биваку и вдруг — на пыли еще отпечатки копыт. Теперь это не джейран, и не косуля, и не сайга. Кончики копытец округлы, смотрят носками в разные стороны. Немного похоже на следы домашней овцы. Но откуда здесь взяться ей? В этой дикой местности хватает волков, сразу же задерут. Шло же только два животных: одно крупнее, другое меньше. У того, кто крупнее, — копыта массивнее, шире, у другого — уже и нежнее. Первый — самец, второй — самка. Догадался, кому принадлежат следы! Их хозяин — обитатель ближайших каменистых горок, дикий баран-архар. Не ожидал его здесь встретить! Это животное стало очень редким, так как усиленно преследуется охотниками. Там же, где их нет или куда они заглядывают редко, как сюда, в глухую соленую часть северного берега Балхаша, архару достается от серых хищников. Вот и сейчас по дороге, наверное, зачуяв архаров, прошло несколько волков. Жаль, если бедные бараны достанутся серому разбойнику. Но и ему тоже надо как-то жить!

Громадный некрополь

На прощальной с Балхашем стоянке, вблизи устья реки Аягуз, случай подарил мне еще одну находку. Вдоль берега озера идут валы из гальки и щебня. Самый маленький и низкий, современный, находится вблизи воды. Большой — в сотне метров от озера. За ним еще более высокий вал. Теперь он высится над уровнем озера едва ли не на двадцать — тридцать метров, когда-то тоже был берегом. Этот вал — след процветавшего озера, великого древнего Балхаша, хотя, как уже было сказано в начале книги, нашли следы береговой террасы, возвышавшейся над извилистым уровнем на сто сорок метров.

Взглянув на два старых вала, я поразился. По ним близко друг к другу тянулись далеко к горизонту старые курганы. Они кончались на каменистых холмах, подступавших к пойме реки Аягуз несколькими крупными курганами. Курганов очень много, стал считать и сбился. Наверное, несколько сот. Целый некрополь какого-то давнего племени. Они избрали это красивое и необитаемое из-за соленой воды место. Курганы все одинаковые, лишь немногие чуть больше остальных.

Более часа я затратил, чтобы обойти эту цепочку курганов, немых свидетелей когда-то процветавшей жизни загадочных хозяев этой земли.

Курганы кончились. Можно поворачивать обратно к биваку. И вдруг вижу еще камни, уложенные кольцами, множество колец — больших, маленьких, совсем крошечных. Их давно полузанесло почвой, и только немногие отчетливо видны на поверхности. Кое-где некоторые камни отброшены в сторону. Территория внутри колец совершенно ровная, и будто нет здесь никакого захоронения, тем более в маленьких кольцах, диаметром один-два метра.

Два кольца имеют форму вычурной восьмерки, будто пара колец придвинулась друг к другу, соединившись прямой перегородкой. Другие два кольца — собственно, их кольцами назвать нельзя — будто спирали со входами. Для чего, почему, зачем?

К востоку от скопления находятся три самых крупных кольца.