Вскоре таверна гудела как и прежде.

Ромул хихикнул: на него произвели немалое впечатление и действия, прекратившие драку, и тот эффект, который они оказали на всех собравшихся пьяниц. Он уже выпил три чаши, и доброе фалернское вино обрело для него вкус нектара. Он был изрядно удивлен, что Бренн перехватил его руку, когда он вновь потянулся к амфоре.

— Хватит.

— Почему? — строптиво осведомился Ромул.

— Ты пьян. А ведь мы договорились избегать неприятностей.

— Я знаю свою меру. — Ромул совершенно не чувствовал, что язык у него заплетается.

— Правда? — ехидно осведомился галл. — Когда это ты научился?

На этот укор ответить было нечего, и Ромул обиженно замолчал.

Гладиаторам выдавали только по несколько глотков вина к еде, к тому же оно, по обычаю римлян, было сильно разбавлено водой. Бренн привык к хмельному и мог выпить много, а вот Ромулу вино ударило в голову.

Некоторое время они стояли молча. Бренн потягивал вино, не забывая следить за тем, что делалось в таверне. Ромул же рискнул бросить взгляд на Юлию. К его великой радости, оказалось, что красавица рабыня тоже посматривала на него.

Девушка вновь подошла.

Ромул растерянно смотрел на нее, пытаясь найти в себе смелость заговорить.

— Сколько тебе лет? — первой спросила Юлия.

— Семнадцать. — Краем глаза он заметил косой взгляд Бренна, но, к счастью, галл не стал его выдавать. — Скоро будет.

— Слишком ты молод для гладиатора. Всего на год старше меня. — Юлия вздохнула. — Как же ты угодил в Лудус магнус?

— Хозяин продал меня, когда узнал, что я упражняюсь с мечом. — Гнев пополам с досадой нахлынули на Ромула, и он стиснул зубы. — Это вовсе не так плохо. Я всегда хотел научиться сражаться. Только этот ублюдок сказал, что Фабиолу тоже продаст. В публичный дом. — Последние слова он выговорил так, будто сплюнул.

— Фабиолу?

— Это моя сестра-близнец.

— И только за то, что ты учился владеть оружием? — Юлия сочувственно прищелкнула языком. — Слишком сурово.

Ромул неожиданно вспомнил припадки гнева, то и дело накатывавшие на Гемелла в тот день после того, как он прочел ответ Красса. После этого он и продал его. Может, Юлия была права? Тогда не он один виноват в случившемся. От сердца у него немного отлегло, и он улыбнулся.

— А ты?

— Я? — Вопрос, казалось, удивил Юлию. — Я родилась рабыней. В двенадцать меня продали — за красоту. — Она пожала плечами. — Надо радоваться, что не в публичный дом, как твою сестру.

— Я очень рад, — выдавил из себя Ромул.

— Очень мило. — Юлия улыбнулась. — Большинство мужчин, которые сюда приходят, думают только об одном.

Ромул с трудом сглотнул и попытался выкинуть из головы обуревавшие его нескромные мысли.

— И где она сейчас? — спросила Юлия.

— Не знаю. Я с тех пор не видел ни ее, ни мать.

— Я тоже ничего не знаю о своей семье. — Юлия на мгновение погрустнела. — Может, когда-нибудь Публий даст мне вольную и я смогу их разыскать.

— Ты говоришь так, будто сама в это не веришь.

— Не верю, — созналась она. — Публий щедростью не отличается. Столько денег, сколько надо, мне никогда не собрать. Такие щедрые посетители, как Бренн, нечасто попадаются.

— Я должен выкупить тебя! — вдруг заявил Ромул. — Нам в лудус хорошо платят.