— Ты хорошенькая и умная. — Помпея лукаво улыбнулась. — Научись хорошо ублажать мужчин — и сможешь завести своего собственного миленького старенького сенатора.

— С домом на Палатинском холме, — добавила Клавдия.

Фабиола твердо кивнула.

Рыжеволосая улыбнулась и пожала ей ладонь.

— Расскажи мне все, что нужно знать.

И Помпея возобновила обучение Фабиолы, сообщая ей новые и новые подробности о половой жизни. На этот раз тринадцатилетняя девочка слушала ее очень внимательно.

В конце концов Помпея вытянулась во весь рост в воде и замерла, наслаждаясь теплом.

— Пожалуй, достаточно для первого раза, — сказала она, закрыв глаза. — Хватит мыться. Йовина скоро потребует тебя.

У Фабиолы екнуло сердце, но она повиновалась.

Через некоторое время Помпея вновь привела ее в гардеробную. Она поставила девушку перед бронзовым зеркалом, заставила ее несколько раз повернуться, а потом украсила ее густые черные волосы несколькими цветами.

— И пожалуй, немного духов. — Она извлекла из-под одежды крохотный керамический флакончик и протянула Фабиоле. — Как раз то, что нужно.

Фабиола поднесла флакон к носу.

— Изумительно.

— Розовая вода. Греки продают на рынке. Я тебя скоро свожу туда. Возьми чуть-чуть на ладони и сбрызни шею.

Фабиола так и поступила, тонкий аромат очаровал ее.

— Стоит того, что было заплачено, до последнего сестерция.

— Прости! — Цена всерьез напугала девушку.

— Не пугайся. Сделаешь что-нибудь, когда мне понадобится помощь, — ласково сказала Помпея. — А теперь пора идти к гостям. Не стоит испытывать терпение Йовины.

Фабиола глубоко вздохнула. Дальше оттягивать неизбежное было нельзя. Да и какой смысл? Она высоко вскинула голову и направилась по коридору вслед за Помпеей.

Глава VIII

НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ

Рим, 56 г. до н. э.

Тарквиний кинул медную монетку торговцу за прилавком, отвернулся и впился зубами в хрустящую корочку хлеба. Уже давно перевалило за полдень, а этруск ел еще до рассвета. Хотя свежий хлеб только растревожил аппетит, нужно было подождать. У Тарквиния были дела поважнее утоления собственного голода. «Отыскать Целия». Он находился в городе всего неделю и за это время, к немалому сожалению, не смог обнаружить даже следов своего бывшего господина. Казалось, никто не знал о существовании на свете рыжеволосого аристократа средних лет, отличавшегося крайней вспыльчивостью. И ежедневные жертвоприношения, которые совершал Тарквиний, тоже не помогали ему узнать о местонахождении Целия. Такова уж была природа гаруспции, что порой она вещала очень темно и невнятно. Тарквиний давно уже привык к этому. Оставалось наугад мерить многолюдные улицы шагами. Для того чтобы сидеть и ждать, Римский форум подходил ничуть не хуже любого другого места. На этой важнейшей из открытых площадок города от рассвета до заката толпились жители. Там находился Сенат, сердце той демократии, которая захватила власть над Италией, сокрушив цивилизацию этрусков. Здесь, в базилике, рядами тянулись конторы, где бесчисленные юристы, писцы, торговцы и банкиры азартно зазывали или молча ждали клиентов. Уши закладывало от зазывных криков, причем каждый стремился перекричать соседа. Безногие калеки ползали под ногами прохожих, протягивали чаши за подаянием, надеясь на милостыню, а совсем рядом ростовщики сидели за столиками, на которых возвышались стопки монет. На ниспадавших к ногам свитках пергамена были записаны имена несчастных, оказавшихся в их власти. Рядом с каждым из них стояло по несколько вооруженных мужчин с суровыми лицами — защита от воров, а заодно и сборщики долгов.