Львиносвет тихонько отошел от товарищей и украдкой осмотрел входы в туннели. Стоя перед черными отверстиями, он вспомнил о Верескоглазке. Знает ли она о планах Сола? Сохранился ли в душе Верескоглазки хотя бы отголосок былой преданности ему или же она будет рада причинить зло Грозовому племени, потому что их былая дружба давно растоптана и обратилась в пыль?

Львиносвет догнал свой патруль и взглянул на притихшую Пеплогривку.

«Почему любовь и дружба никогда не бывают простыми?»

Около полудня патрульные повернули обратно и поспешили домой, чтобы сообщить Огнезвезду, что в лесу все спокойно. Когда впереди показался овраг, они все услышали громкие вопли, доносившиеся из-за ограды.

- В лагере беда! - взвыл Львиносвет.

Патрульные со всех ног бросились в туннель и вылетели на поляну.

«Неужели племя Ветра все-таки напало на лагерь? А все патрули, как назло, сейчас в лесу!»

Но никаких воинов Ветра на поляне не было видно. Лишь несколько Грозовых котов, свободных от патрулей, неровным кольцом стояли посреди поляны.

Протиснувшись между Ромашкой и Тростинкой, Львиносвет увидел, что на земле корчатся от боли Мышеус и Вишнелапка. Они извивались и сучили лапами, их хвосты были скрючены в судороге. Но сильнее всего испугала Львиносвета белая пена, показавшаяся на губах у больных, и остекленевшие взгляды из закатившихся глаз.

- Что случилось? - спросил он.

- Не знаю, - простонала Маковка. - Они только что пришли из леса и вдруг упали и стали биться.

- Деточка моя! - прошептала Ромашка, в страхе глядя на Мышеуса. Тростинка погладила ее хвостом по плечу.

- Болит… живот… - прохрипел Мышеус, хватая пастью воздух. - Кажется… вчерашняя мышка была… несвежая.

- Ой, больно! - тоненько выла Вишнелапка. Она беспомощно протянула лапку к Маковке, умоляя ее помочь. - Ой!

- Где Воробей? - прошипел Львиносвет.

- Ушел в лес, - пропищал Кротолапик, с ужасом глядя на сестру. - Они с Яроликой хотели осмотреть посадки возле Заброшенного гнезда.

- Беги, приведи его! - приказал Львиносвет.

Кротолапик кивнул и умчался, было заметно, что он рад возможности сделать хоть что-нибудь полезное. Львиносвет задумался, соображая, что делать дальше, но тут к больным протиснулась Листвичка.

- Что вы съели? - спросила она, склоняясь над Вишнелапкой.

- Мышеус сказал, что они вчера на ночь поужинали несвежей мышью, - ответил за нее Львиносвет.

Листвичка быстро покосилась на него и покачала головой.

- От мыши такого не может быть! - Бывшая целительница держалась скованно, но твердо, было очевидно, что она готова призвать на помощь все свои былые навыки.

- Мы не хотели… беспокоить Воробья, когда животы заболели… - выдавил Мышеус сквозь стиснутые зубы. - И поели немного… петрушки, чтобы боль прошла.

- Петрушка? - Листвичка обнюхала пену на губах у Вишнелапки. - Никакая это не петрушка, это цикута!

- Она ядовитая? - спросил Львиносвет, хотя прекрасно знал ответ.

- Самый страшный яд во всем лесу, после смерть-ягод, - ответила Листвичка. - Нужно немедленно вызвать у них рвоту.

Но она не бросилась в палатку Воробья, а осталась на месте и ухватила Вишнелапку за ноги, чтобы та не так сильно металась.

- Ты что делаешь? - прошипела Маковка.

- Их нужно заставить лежать неподвижно, - объяснила Листвичка. - Если они будут так биться, то подавятся языками.

Львиносвет бросился к Мышеусу и попытался прижать его к земле. Это оказалось не так-то просто сделать: молодой воин выгибался дугой, его лапы судорожно дергались, он бешено рвал когтями плечо Львиносвета. Листвичка тоже с большим трудом боролась с Вишнелапкой; она действовала уверенно и умело, но глаза ее все время оставались напуганными.