- Я ее догоню! - сорвался с места Львиносвет.

- Я с тобой, - кивнул Воробей.

- Нет! - Львиносвет сердито посмотрел на брата, клокочущий гнев переполнял его.

«Ты давно все знал, но скрывал от меня!»

- Ладно, пригладь шерстку, - процедил Воробей. - Расскажешь потом, как все закончится.

- Не обижай ее! - взмолилась Листвичка вслед удирающему Львиносвету.

Выбежав в лес, Львиносвет побежал по запаху Пеплогривки. Вскоре он понял, что она несется наугад, не разбирая дороги, прямо через кусты и заросли ежевики, оставляя клочья серой шерсти на колючих ветках. Он отыскал ее под зеленым орешником, где она в отчаянии терзала когтями упавшую ветку.

- Нужно быть звездной целительницей, чтобы вылечить эту бедную веточку, - пошутил Львиносвет, вползая под куст и садясь рядом с взъерошенной Пеплогривкой.

- Да неужели? - Пеплогривка вскинула на него несчастные голубые глаза. - В таком случае, нам почти повезло. Я хоть и не звездная, но все- таки целительница.

Львиносвет устыдился.

- Прости, - вздохнул он. - Мне все это тоже тяжело, поверь. Я переживаю за тебя.

Гнев погас в глазах Пеплогривки, теперь там остались только страх и печаль.

- Я больше не знаю, кто я такая.

- Ты - Пеплогривка, - твердо сказал Львиносвет, касаясь носом ее уха. - И всегда была ею.

- Нет, не всегда, - тоненько пискнула она, жалобно моргая. - Раньше я была Пепелицей. Я уже проходила этот путь, от начала и до конца.

- О чем ты говоришь? - не понял Львиносвет. - Теперь ты воительница, а не целительница!

- Откуда ты это знаешь? - вздохнула Пеплогривка, в последний раз полоснув когтями несчастную ветку. - Я сама этого не знаю… Раньше я любила кота, с которым мне не суждено было быть. - Ее глаза потускнели. - Бедная Пепелица, - прошептала она, - как же много у нее было отнято…

Львиносвет поморщился, как от боли.

- Давай потом поговорим обо всем этом, - прошептал он и вылез из куста.

Не оборачиваясь, он побрел к озеру. Спустившись к воде, он сел и уставился на серую гладь.

«Счастливые вы все, - мрачно подумал он, думая о других котах, живущих вокруг озера. - Вас не связывали никаким дурацким пророчествам, вас не заставляли жить вместо умершей кошки!»

Он не знал, как долго просидел в одиночестве, но из оцепенения его вывел звук шагов. Львиносвет обернулся, надеясь, что это Пеплогривка решила разыскать его, но увидел Белку, осторожно бредущую к нему по гальке.

- Привет, - смущенно поздоровалась она, садясь рядом. - Не хочешь поговорить?

Белка была последней, с которой Львиносвету хотелось бы откровенничать, но сейчас ему было все равно, на кого выплеснуть обуревавшие его чувства.

- Это несправедливо! - взорвался он. - Не только по отношению ко мне, но и по отношению к Пеплогривке! Она хотела быть воительницей, но теперь вбила себе в голову, что должна стать целительницей, раз уж такая судьба была у ее предшественницы!

- Все коты заслуживают счастья, - кивнула Белка. - Все имеют право встретить кота, которого полюбят, родить котят… Я бы никогда не отказалась от своей жизни.

Львиносвет напрягся, впившись когтями в песок. Он знал, что хочет сказать, но слова застряли у него в горле, как кусок жесткой дичи, который нельзя ни проглотить, ни выплюнуть.

- Ты была хорошей матерью, - признал он, с тоской вспоминая далекое время своего детства, когда они с Воробьем и Остролистой верили, что Белка и Ежевика были их родителями. Он слегка расслабил сведенные плечи. - И у вас с Ежевикой еще могут быть котята.

- Этого никогда не будет, - вздохнула Белка. Она быстро зажмурилась, потом пересилила себя и с напускным оживлением сказала: - И, наверное, это к лучшему! Но я не могла бы любить собственных котят сильнее, чем любила вас троих.