– Ну, очевидно, я оказался под этим плащом.

– Мягко сказано! – фыркнула Кайя. – Он причинил тебе какой‑нибудь вред?

– Не больше, чем я сам хотел, – ответил Корни.

Кайе не нравились ни слова Корни, ни его выражение, когда он произносил их.

– А что насчет тебя, Кайя? Ты отомстила Робину Беловолосому?

Против воли девушки щеки ее окрасились румянцем.

– Так как? – настаивал Корни.

И Кайя рассказала ему, чувствуя, как лицо горит все сильнее.

– Так ты хочешь мне сказать, что заставила его поцеловать тебя один раз в губы и один раз в зад?

Кайя сердито посмотрела на Корни, но не удержалась и хихикнула.

– Не знаю, то ли похвалить тебя за хитрость, то ли испугаться – а вдруг ты и впредь решишь использовать это его имя. Ты можешь приказывать ему до бесконечности?

Кайя притворилась, что отвешивает ему пинка.

– А что насчет тебя и твоего рыцаря? Я хочу сказать, твои руки выглядят ужасно. Это нормально?

– Когда я к ним прикасаюсь, меня пробирает дрожь, – благоговейно произнес Корни.

– По крайней мере, нам удалось напугать друг друга.

– Да, мне, наверное, лучше вернуться домой. И что дальше с этими волшебными делишками?

Кайя вздрогнула.

– Полагаю, меня принесут в жертву.

– Отлично. И когда?

– Хотела бы я знать. – Девушка тряхнула головой. – Самэйн – это ведь Хэллоуин, верно? Наверное, ночью.

Корни скептически посмотрел на нее.

– Хэллоуин через два дня.

– Я знаю, – ответила Кайя. – Но, похоже, мне не нужно делать ничего. Я просто должна какое‑то время кричать, визжать и притворяться человеком.

– А если они разозлятся, что их надули?

– Не знаю, – пожала плечами Кайя. – Это не моя проблема, верно? Все, что мне нужно, – это быть хорошей жертвой.

– Н‑да, надеюсь, ты не будешь чересчур хорошей жертвой.

– Шип и Люти никогда не подвергли бы меня настоящей опасности.

– Ну ладно, будем надеяться.

– Ты считаешь, они бы так поступили?

– Я считаю, что все это выглядит достаточно опасным. По‑моему, большинство тех вещей, которые мы видели в Волшебном Мире, были опасными.

– Верно, – согласилась Кайя.

– Ах да, – припомнил Корни. – Я тут по пути сюда встретил Джимми. Он сказал, что если ты все еще хочешь у них работать, то выходи на смену сегодня в шесть вечера. Это будет перед моей сменой, так что, полагаю, я пока не уволен.

Девушка улыбнулась.

– Думаю, увидимся вечером. Я рада, что с тобой все в порядке.

– Мне было бы куда лучше, если бы я остался там, – ответил он, и тревога с новой силой нахлынула на Кайю.

– Корни…

Он улыбнулся той самой отстраненной непонятной улыбкой, которую подхватил где‑то под холмом, и Кайе вдруг захотелось встряхнуть его за плечи. Сделать что‑нибудь, чтобы вывести его из этого состояния.

– Увидимся вечером, – сказал Корни, натягивая куртку.

Когда подкладка скользнула по его рукам, он вздрогнул, и Кайя, как ни жестоко это было, понадеялась, что боль от царапин вызвала эту дрожь.

Когда Корни ушел, она взглянула на розовые листочки, прилепленные с обратной стороны двери ее комнаты. Это были записки, переданные матерью. Одна от Джимми насчет работы, а все остальные от Кении.

Кайя уселась на матрас на полу, подняла трубку и набрала номер, значившийся в первой записке от Кении. Она могла оставить ему послание, где будет работать сегодня вечером. Это вполне общественное место. Если он придет, то она снимет чары, и тогда его отношения с Дженет придут в норму.

– Эй, – отозвался мужской голос на фоне приглушенного металлического гула и поскрипывания.