— Я здесь, в Англии, и очень рада познакомиться со своим отцом.

Это было сказано довольно мило, и Роберт, гладя на утонченное улыбающееся личико, подумал, не грезит ли он. Он воображал себе разное: упреки, взаимные обвинения, но только не такое безупречное творение, готовое воспринимать ситуацию как само собой разумеющуюся и даже получать от нее удовольствие!

— Сколько тебе лет, Микаэла?

— Семнадцать и два месяца.

Роберт прикинул, насколько юные англичанки способны справиться с подобной ситуацией, и решил, что сравнение не в их пользу. Женщины юга созревают гораздо быстрее своих сестер из Северного полушария, и это не вопрос возраста, а прежде всего воспитания и вековых традиций, передающихся из поколения в поколение.

Микаэла обладала, по-видимому, и острым умом. Она вела себя так, как ведут себя только опытные женщины, когда они сталкиваются с обстоятельствами, которых не могут изменить ни взаимные обвинения, ни сожаление, ни робость. Роберт облегченно вздохнул.

— Избавившись от прошлого, Микаэла, — предложил он, — давай обсудим будущее. Я хочу устроить тебе роскошную жизнь, возможно, чтобы успокоить свою совесть, а возможно, из-за эгоистических побуждений. Прежде всего, что касается твоего положения здесь, — ты моя дочь. Твоя мать умерла. Думаю, ты уже поняла, что я сменил имя, и никто ничего не знает о моем прошлом по одной простой причине — Роберт Шелфорд как таковой вообще не имел прошлого. У меня были основания для этого, но я не намерен объяснять их тебе. Давай остановимся на том, что они достаточно веские. Во-вторых, я очень богат. Когда я получил письмо, поведавшее мне о твоем существовании, то испытал шквал эмоций. Я стал думать, что могу для тебя сделать и чем компенсировать прошлое неведение. Я услышал о Бетч-Вейле, когда был еще в Америке, и приехал сюда, чтобы купить поместье. Теперь оно твое. Это твоя исходная точка, от которой ты начнешь открывать для себя удивительный мир, и весь мир будет удивлен, когда увидит тебя!

— Вы думаете, что?.. — Микаэла заколебалась.

— Я думаю, что ты — одна из самых красивых женщин, каких я когда-либо видел, — заявил Роберт Шелфорд. — Твоя мать была прекрасна, я помню ее стоящей среди цветущих апельсиновых деревьев в саду твоего дедушки. Она сорвала веточку и воткнула ее мне в петлицу. Именно в тот момент мы поняли, как много значим друг для друга.

Роберт смотрел на Микаэлу, освещенную спокойным английским солнцем, и понимал, что ее красота не нуждается ни в похвалах, ни в украшательстве. Девушка была безупречна в своей естественности. Он искал в ее лице что-то, что могло подтвердить ее английскую кровь, но не мог узнать ни одной своей черты, за исключением, пожалуй, сияющего мерцания в глазах, когда она говорила о приключениях, и изгиба губ, когда ей было что-то приятно.

Микаэла тем временем осматривала комнату. Элегантная мебель, вазы с оранжерейными цветами, красочные драпировки и залитые солнцем диваны. Она выглянула в окно. За сверкающей поверхностью озера раскинулся парк, за ним виднелась лесистая местность, насыщенно зеленая и таинственная на фоне тускло-голубого неба.

Роберт наблюдал за ней. Он догадывался — Микаэла обдумывает его заявление, что поместье — это исходная точка для нее. Он ждал, и она это поняла, взглянув на него.

— Спасибо, отец, — мягко произнесла она.

Роберт с облегчением вздохнул. Он был доволен собой.

— Мне нужно пойти посмотреть, распаковала ли вещи служанка, — сказала Микаэла. — Я купила много прекрасных платьев на те деньги, что вы мне прислали. Я, конечно, не смогла привезти их все с собой… Они следуют морем, но некоторые у меня здесь, и, надеюсь, вы их одобрите.

— Я должен дать бал в твою честь, — воодушевился Роберт.