Было б славно, если бы они могли применить гранаты. Штурмовики располагали полным их комплектом — вкупе со встроенными в БласТеки гранатометами. Проблема в том, что взрывы вблизи труб, наполненных хладагентом и прочими рабочими жидкостями, запросто могли уничтожить и нападавших, и защищавшихся, а плюс к этому — половину населения «Дальнего полета», еще остававшегося в живых. Даже бластерная стрельба была тут достаточно рискованной.

А в довершение ко всему вагаари начали наконец глушить передачи их комлинков. И странно, что они не сделали этого раньше.

Итак, их четверка находилась тут — зажатая врагами с обеих сторон узкого коридора и без возможности позвать на помощь. И когда Фел открыл огонь в очередного вагаари, стоявшего теперь первым в их цепочке, ему пришло в голову, что он, вероятно, скоро умрет.

Ощущение было странным. Конечно, в любом бою присутствует возможность гибели, и Фел много раз, глядя из кабины своего истребителя на вражеские суда, взлетавшие ему навстречу, гадал, не пришло ли и его время. Но в космическом сражении всегда имеется шанс выжить, даже если твой корабль полностью разрушен.

Здесь же такого шанса не будет. Если бластеры вагаари доберутся до него, он умрет.

Умрет.

— Где этот второй люк? — прокричал Драск ему на ухо.

Фел огляделся, выясняя, где они сейчас.

— Еще два-три метра, — ответил он. — На той же стороне коридора, что и последний.

— Понял.

Фел возобновил стрельбу, удивляясь спокойствию чисса. Вход в машинное отделение, о котором Фел говорил с такой уверенностью, находился на другом конце коридора — слишком далеко от них, чтобы можно было надеяться туда добраться, прежде чем их доконает наконец численное превосходство вагаари. Но до дверцы люка, открывавшейся в турболифтовый вестибюль, было лишь несколько метров. И именно туда приказал двигаться Драск. Конечно, в вестибюле полно вагаари. Но та же проблема присуща, похоже, любому месту, в которое они могут сейчас попасть. А в вестибюле у них, по крайней мере, будет чуть больше простора для маневра.

И может быть, джедаи подоспеют вовремя. Может быть.

Врач выпрямилась, качая головой.

— Сожалею, посол, но это все, что я могу сделать. Джинзлер молча кивнул, глядя на процедурный стол. Формби лежал с закрытыми глазами, трудно дыша. Кровотечение врач в основном остановила, хотя сквозь повязку продолжали проступать темные пятна. Но чисс уже потерял много крови, а восполнить ее было нечем.

По крайней мере, в настоящий момент. Пока они не вернутся на «Посланник Чаф» с его медицинскими припасами или не найдут чисса с той же группой крови. При условии, что хоть кто-то из команды «Посланника Чаф» все еще жив.

— А как насчет бакты? — спросил Джинзлер, снова поднимая взгляд на врача. — Есть она у вас?

Врач посмотрела на него с изумлением.

— Вы, наверно, шутите, — сказала она. — Большая часть бакты, которая у нас имелась, была утрачена при сражении или испортилась вследствие его. А то, что уцелело, мы израсходовали лет двадцать назад.

— Посол не шутит, — раздался из угла мрачный голос. — Он совершенно серьезен.

Джинзлер повернулся. Там сидел советник Кили, прижимая пропитанный мазью бинт к локтю, ободранному во время недавней схватки в зале собраний.

— Посол Джинзлер дружен со всеми, — продолжил Кили, глядя в пол. — Разве вы не знали? Он дружен с Синими людьми, с джедаями, даже с убийцами-вагаари. Да, послу Джинзлеру нравятся все! — он поднял на Джинзлера ненавидящий взгляд. — Что, этот Синий и был настоящей причиной, почему ваши друзья-джедаи так сюда рвались? — спросил он, кивнув на стол.