Ночью шел дождь, и теперь воздух был наполнен свежим и сладким запахом папоротника, растущего на холмах. Вдруг колли упала на живот и насторожилась. Корран нахмурился.

— Что такое, Мэг? — Он посмотрел вокруг себя и сдвинул брови. — А где эта чертова собака?

Приказав Мэг оставаться на улице, он вошел в коттедж. Дверь налево вела в гостиную, и там он увидел пса своей матери, который крутился около девушки, появившейся на пороге его дома накануне вечером.

Корран лишился дара речи.

На ней была та же одежда, что и накануне, за исключением того, что теперь шарф был повязан вокруг головы в старомодной манере. Но даже так она выглядела шикарно. Рукава ее рубашки были закатаны. Она выметала из комнаты опилки. По-прежнему держа метлу в руках, она присела и погладила пса.

Увидев Коррана, девушка выпрямилась.

— Доброе у-утро! — радостно сказала она, и он услышал ее легкое заикание, которого не заметил вчера. Корран догадался, что она запиналась, когда нервничала.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил он довольно сдержанным тоном при данных обстоятельствах.

— Ну, я увидела, что ты здесь работал, поэтому решила, что пора начать у-уборку.

— О, неужели?! А разве я тебе не говорил, что не собираюсь брать тебя на работу и желаю, чтобы ты убралась с моей территории?

Она упрямо поджала мягкие губы:

— Я хотела доказать тебе, что смогу работать. Я лишь прошу тебя предоставить мне возможность показать, на что я способна.

— Я доехал до Мхорая минувшим вечером, думая, что ты согласишься, чтобы я тебя подвез, — в ярости произнес Корран. — Все это время ты была здесь?

— В сарае есть солома. Я на ней… спала…

Лотти провела самую беспокойную ночь в своей жизни. Несмотря на усталость, она никак не могла уснуть. В конце мая по ночам было еще прохладно, и она замерзла, горько пожалев о том, что вообще отправилась в Лох-Мхорай. Теперь она больше всего хотела принять горячий душ и выпить кофе.

Но сначала она должна убедить Коррана позволить ей остаться.

Он смотрел на нее ничуть не обнадеживающе — сдвинув брови и бескомпромиссно поджав губы.

— Слушай, извини, — произнесла Лотти. — Я знаю, что перехожу всякие границы, но я могу справиться с этой работой. Гарри — тот парень, которого я встретила в гостинице, — говорил, что занимался у тебя уборкой и покраской. Я тоже могу выполнять эту работу. Тебе даже не нужно мне платить, — быстро сказала она, когда Корран открыл рот, чтобы ответить. — Я слышала, что ты не можешь платить много, поэтому я готова работать в обмен на позволение остаться. — Он промолчал, и она, воодушевившись, прибавила: — Почему бы тебе не дать мне шанс? Я не буду ничего тебе стоить. И потом, я лучше, чем никто, верно?

— Это зависит от того, сколько пользы ты принесешь, — мрачно произнес он. — Я надеюсь, ты не собираешься мне заявить, что умеешь строить дома?

— Я знаю, как важно сохранять в чистоте строительную площадку, — сказала Лотти. Она когда-то закладывала первый камень в фундамент новой больницы в Монтлюсе и была впечатлена опрятностью строительного объекта. Местный прораб сказал ей тогда, что не потерпит на объекте грязи и беспорядка. — Беспорядок на рабочем месте повышает уровень опасности объекта, — процитировала она Коррану того прораба.

— И на скольких строительных объектах ты бывала? — спросил он, явно все еще сомневающийся.

Лотти подумала обо всех стройках, которые посещала за прошедшие годы. Ее отец, наследный принц, больше интересовался историей Древней Греции, чем современной жизнью Монтлюса.