Билла Черчилля содержали в подвале, в четвертой камере от лестницы со щербатыми каменными ступеньками. Камера ярко освещалась и Дареллу сразу бросились в глаза синяки, ссадины, порванная одежда и кровь, запекшаяся в уголке рта Билла. Яматоя отомкнул дверь и пропустил Дарелла в камеру со словами:

– То, что вы видите – последствия его неразумного поведения. Мало того, что Черчилль-сан оказал сопротивление моим сотрудникам, так он еще норовил прорваться за колючую проволоку.

– Какую проволоку? – нахмурился Дарелл.

– Я имею в виду проволочное заграждение вокруг Хатасимы. Там, как вам наверняка известно, установлен жесточайший карантин.

Дарелл потряс Билла Черчилля за плечо. Долговязый молодой человек открыл глаза. Прищурившись из-за яркого света, он недоуменно заморгал, потом со стоном присел и потряс головой. Прикоснувшись к сгустку крови в углу рта, он посмотрел на майора Яматою, а потом медленно перевел взгляд на Дарелла. Его лицо просветлело.

– Сэм? Каджун!

– Йо, – кивнул Дарелл.

– Значит, я в Токио?

– Да. Я отвезу тебя домой и приведу врача.

– Мне не нужен врач. Послушай, Йоко...

– Потом, Билл. Тебя выпускают под мое поручительство. Ты сможешь идти?

– Я цел и невредим, – сказал Билл и поморщился.

Они дружили с ранних пор. Вместе учились в Йельском университете. Билл специализировался в области архитектуры, тогда как Дарелл изучал юриспруденцию. Они вместе ходили на свидания с девушками, посещали концерты бостонского симфонического оркестра, валялись летом на травке, напивались и дебоширили в барах, ссорились и смеялись, а потом – расстались на целых пятнадцать лет. Черчилль сделался модным архитектором – он спроектировал несколько известнейших офисных зданий и множество жилых домов. Год назад одна крупная японская фирма пригласила его поработать в Иокогаме. По просьбе Эла Чарльза, возглавлявшего токийское отделение секции "К", Черчилль выполнил несколько пустяковых поручений.

– Извини, – пробормотал Билл. – Местные полицейские, похоже, отделали меня по первое число.

– Ты сам напросился, – сказал Дарелл. – Пошли.

Черчилль встал и покачнулся. Он был высоченного роста, худой и жилистый, с голубыми глазами и приятным лицом – словом, обладал располагающей внешностью. Непослушные вихрастые волосы придавали ему мальчишеский вид. Впрочем, сейчас он выглядел жалким и потрясенным.

– Йоко... – снова начал он.

– Позже, – повторил Дарелл.

– Они сказали мне, что Лэмсон и Мока мертвы.

– Да, это так и есть.

– О господи, – прошептал Черчилль.

У выхода из тюрьмы их уже поджидали мисс Прюитт и Синье. Дождь по-прежнему не унимался. У тротуара стоял черный "шевроле", на котором ездил Синье. Дарелл помог плохо державшемуся на ногах Биллу Черчиллю забраться в машину.

– Надеюсь, вы не сердитесь, что я за вами приехала? – спросила мисс Прюитт.

– Нет. Биллу нужна медицинская помощь.

– Я готова. Я – дипломированная медсестра.

Дарелл удивленно вскинул голову.

– Отлично. Это весьма кстати.

Капельки дождя стекали по ее лицу. Дареллу показалось, что даже несмотря на строгий вид, мисс Прюитт выглядит прехорошенькой.

– Плохо дело? – спросила она. – Я имею в виду Хатасиму.

– Очень плохо, – кивнул Дарелл.