Светало. Багровый свет начал тускнеть - огонь уступал место дыму, затягивавшему руины Города подобием погребального савана, - и каменные обломки, усыпавшие подножие горы, стали пепельно-серыми.

– Мама!

Муэт обернулась и увидела Лаэ и Кондора. Девочка смотрела на мать, а Кондор - на Город, на его развалины, на серый дым, ползущий длинными лентами по разбитым ярусам Гнезда Зла. "Ну да, конечно, - вспомнила Мать-Ведунья, - ведь я сама велела привести сюда самых смышлёных подростков, как только всё кончится. Дети должны это увидеть, чтобы потом рассказать своим детям и внукам. И Гата в точности выполнила мой приказ".

Кондор с живейшим интересом рассматривал скопище глайдеров и боевых дисков, высыпавшихся наружу из распоротого ангара кучей дохлых жуков. Глаза мальчишки горели от восторга - ему очень хотелось оказаться там, среди этого железа, чтобы посмотреть на него вблизи и собственными руками потрогать некогда грозные боевые машины врагов. А Лаэ подошла к матери и взяла её за руку.

– Война кончилась, мама? - спросила она. - Вы убили змею, и теперь вы больше не будете убивать друг друга?

Лаэ требовательно смотрела на мать, и Муэт поразило выражение горькой мудрости в голубых глазах дочери. "Великие боги звёзд, она смотрит на меня так, как будто прожила долгую-долгую жизнь и знает гораздо больше меня! Что происходит? Сначала Сирин с Роем, а теперь моя собственная дочь! Не удивлюсь, если она сейчас начнёт воскрешать мёртвых!".

И словно в ответ на её мысли, в сотне шагов от того места, где они стояли, там, где заканчивалось ущелье, ставшее братской могилой воинов племени гор, зашевелилась земля, и из пепла поднялась человеческая фигура. Муэт мгновенно подобралась, готовая тут же сжечь это существо, если оно окажется врагом, но это был воин-орт - ауры не обманывают. Что это сородич, Старшая поняла почти сразу, но не смогла его узнать: орт был обожжён до неузнаваемости, от одежды остались горелые лоскуты, и с ног до головы воин был покрыт слоем сажи - на чёрном лице проступали одни лишь глаза, горевшие неукротимым огнём. На миг магине почудилось, что это Осо, но нет, этот воин был стройнее плотного и кряжистого Отца-Воеводы. Орт шёл к ней, с трудом передвигая ноги, и когда он приблизился, Муэт узнала в нём Лобо.

Как он выжил, почему силовые коконы всех остальных воинов штурмового отряда лопнули мыльными пузырями под напором потока испепеляющей энергии, а его кокон спас своего хозяина, Лобо не знал. Его далеко отбросило, он потерял сознание, пролежал в пепле всю ночь, но остался в живых - единственный из всех ортов, ушедших с Отцом-Воеводой. К нему кинулась Гата - Лобо еле держался на ногах, - но он жестом остановил целительницу: воин племени гор не будет перевязывать раны, пока не расскажет Старшей, как погибали на его глазах орты Катакомб, прокладывая путь к победе.

"Чудеса не бывают случайными, - думала Муэт, глядя на молодого орта. - Он выжил, потому что сумел победить самого себя - так, как он сделал это на Празднике Цветов. Народ гор будет жить, пока его женщины будут рожать таких воинов. Да будет счастлива та, кто разделит с тобой ложе…".

Лобо остановился перед Матерью-Ведуньей. Его спёкшиеся губы шевельнулись, и он еле слышно проговорил-прошептал:

– Старшая, я… - Налитые болью глаза Лобо внезапно расширились от изумления, а Муэт почувствовала, как дрогнули на её запястье тонкие пальчики Лаэ.

– Мэй…?

– Хайк…

– Мэй… Мэ-э-эй!

– Ха-а-а-а-йк!!!

Лаэ метнулась к Лобо вспышкой живой огня и слилась с ним - их ауры образовали единое целое.

– Мэй… ты вернулась… Мэй…

– Я же обещала тебе, что вернусь…

– Как же я сразу не догадался… - пробормотал Диего-Рой, а Сирин-Мерседес только улыбнулась светло и тихо.