Он протянул лакомство Герварду, который как раз закончил подсчёт. Тот отдал деньги, взял конфету и с наслаждением запустил в неё зубы.

— Спасибо, мастер Хараб.

— Ну, а теперь, — начал Вазим, поглядывая одним глазом, как Осберт Теллер торгуется с покупательницей за отрез шелка, — Теперь пришёл черёд поговорить о вашем деле. Что именно вы хотели у меня спросить, мои юные друзья?

— Вот, посмотрите.

Гервард вытащил пергамент и протянул его купцу.

— Нам сказали, что тут написано по-арабски. Вы не могли бы прочесть нам это?

Вазим взял пергамент, пробежал глазами начало, и замер, поражённый. Гвинет показалось, что зловещая тишина расползается вокруг них, и сейчас затопит шумную площадь. Когда купец поднял голову, взгляд у него был остекленевший, словно у Ясмин.

— Где вы это взяли? Нет! — Вазим поднял ладонь, запрещая им отвечать. — Подождите. Такие вещи не следует обсуждать открыто.

Он обернулся к помощнику.

— Ты останешься здесь, Осберт. Охраняй лавку. И если я увижу, что ты подслушиваешь, я тебе уши по кусочкам отрежу!

Испуганный взгляд карлика показал Гвинет, что он принял угрозу всерьёз.

Вазим приподнял полотняную стенку, чтобы Гвинет и Гервард могли попасть внутрь, минуя горы товара. И снова Гвинет была потрясена роскошью и необычностью обстановки — а ведь она уже побывала тут раньше и знала, что её ждёт. В тот раз, когда они с Гервардом искали пропавший крест, ей почудилось, будто они попали в другой мир — таким разительным оказался контраст восточной роскоши и обстановки, к которой она привыкла. В «Короне» простая деревянная мебель стояла на голом полу, а здесь всё было устлано узорными коврами. Даже деревянная рама, на которую натягивались полотняные стенки фургона, была покрыта затейливой резьбой с изображением листьев и цветов. Впрочем, стены изнутри вовсе не казались полотняными — их закрывали яркие шёлковые драпировки. С одной из балок на цепочке свисала серебряная лампа — впрочем, сейчас она не горела, и в фургоне царил полумрак. В довершение всего воздух здесь был душным от благовоний, и, когда Вазим опустил полог, Гвинет показалось, что они попали в пещеру.

Вазим Хараб уселся на шёлковую подушку и жестом предложил гостям последовать его примеру.

— Так откуда же у вас этот пергамент? — спросил он.

— Мы нашли его в вещах убитого постояльца, — ответил Гервард и рассказал мавританцу, как они нашли у источника тело покойного мастера де Бира, и как в разбитой фляге обнаружили письмо и пергамент с арабской вязью.

— Надо сказать, меня вовсе не удивляет, что этот пергамент послужил причиной гибели вашего постояльца, — мрачно заключил Вазим.

— Что же там такое написано, мастер Хараб? — взмолилась Гвинет. Пошевельнувшись, она задела корзину и быстро отдёрнула ногу, услышав тихое шипение.

Вазим Хараб надолго задумался.

— Это ключ к тайне бесценного клада, — сказал он, наконец.

— Так вот почему мастер де Бир копал яму возле Источника Чаши! — догадался Гервард.

— Кто-то убил его, чтобы завладеть сокровищем, — закончила Гвинет. — Отец Герберт в письме говорит, что арабский пергамент «драгоценнее всех сокровищ христианского мира». А это, значит, что-то вроде карты?

— Это очень, очень старая запись, друзья мои, — продолжал мавританец, длинными пальцами разглаживая пергамент. — Её сделал спутник самого Иосифа Аримафейского — один из тех, что приехал с ним в Британию из Святой Земли.

— Они приехали в Гластонбери! — выдохнула Гвинет. От восторга у неё перехватило дыхание, а глаза её брата стали круглыми, как полная луна. — В легенде говорится, что они привезли с собой Святой Грааль!

— Так значит…? — Гервард все ещё не верил.