— А у вас есть право кого-либо арестовать в Брюсселе?

— О, я могу позвонить по телефону. Чтобы бумаги переслали сюда в бюро.

— Но вы просто пришли. Вот так вот. Спросить меня, что я знаю о каком-то человеке, который умер?

— Да.

— У вас не очень крепкая позиция, правда? Ни ордера, ни доказательств, ровно ничего. Если я захочу, я могу сделать так, чтобы вас выкинули отсюда.

— Возможно, — ровным голосом. Могла, но раз она это сказала, то не сделает этого.

— Я могу закричать. Я могу сказать: «Грязный фламандец». Они здесь меня знают, они любят меня и уважают. Если им покажется, что вы пристаете ко мне, они вас линчуют. Вы — голландец, а они — бельгийцы. Мне достаточно только палец поднять.

Ван дер Вальк улыбнулся.

— Если вы хотите мне доказать, что вы просто дешевая маленькая подделка, валяйте, поднимайте ваш палец.

Как он и хотел, она рассердилась.

— Вы что, принимаете меня за овцу, которая будет стоять и ждать, пока ее арестует какой-то грошовый полицейский? Ничего у вас со мной не выйдет. И спросите любого из этих людей, с которыми я работаю, дешевка я или подделка!

— О, идите и спрячьтесь за вашей кучей мастеровых, если хотите; я и не двинусь, чтобы помешать вам. — В голосе его было презрение.

— Так лучше. Вы мне куда больше нравитесь таким. Менее глупым. Менее официальным.

— Мы всегда были способны понять друг друга. Вот почему я здесь. И вот почему мне стало теперь скучно. Сколько нам еще придется сидеть здесь, ведя приятный разговор?

Она легко могла тогда подняться и отправиться с ним, как он хотел и думал, что она сделает, если уколоть ее трусостью. Но другой фактор вмешался в его планы. На стол упала тень. Крупный мужчина, такой же крупный, как ван дер Вальк, и выглядевший куда крепче. Дюжий бельгиец. Нет ничего упрямее, чем дюжий бельгиец из Боринажа; они могут быть грозными. Они родились в голодном, грязном краю, который поставляет шахтеров, боксеров и политических агитаторов. Уголь и железо оседают в их крови. Чтобы быстро получить о них представление, поинтересуйтесь их спортивными играми. Велогонки на длинные дистанции и петушиные бои. Боевой петух из французско-бельгийских приграничных районов, если запереть его в комнате со взрослым мужчиной, убьет этого мужчину. Ван дер Вальк это знал.

— Что ты делаешь, Люсьена? Этот мальчишка Филипп стонет, что у него слишком много работы.

Она встала, не сказав ни слова, и вышла через заднюю дверь, на которой было написано «Служебный вход». Дюжий мужчина спокойно взглянул на ван дер Валька.

— Клиент? Или просто проездом? — голос был мягок и вежлив.

— Проездом, но я зашел с определенной целью. Я из полиции.

— Тогда лучше говорить со мной, чем с моими служащими.

— Вы хозяин?

— Да.

— Да, тогда мне придется поговорить с вами. Я должен забрать эту девушку. Она знает это и знает причину. Спросите ее.

Бледные серые глаза изучали его без одобрения и без враждебности.

— Вы полицейский откуда? Франция? Покажите ваше удостоверение.

— Не здесь. У вас в конторе.

Крупный мужчина взвесил это.

— Прекрасно. — Он прошел, легкий, как кот, через дверь с надписью «Служебный вход», и ван дер Вальк последовал за ним, хмурясь. Придется ему прибрать к рукам и этого типа тоже.

Они были внутри гаража, длинной бетонной пещеры, далеко уходящей вглубь. Вдоль нее тянулся ряд служб и лавок. Впереди ремонтные мастерские, там спокойно трудились механики. Один из них на минуту выпрямил затекшую спину и без любопытства уставился на ван дер Валька, сложив губы так, словно хотел свистнуть, глаза его казались очень синими на запачканном лице.