– Сможет ли он опять это сделать?

Выражение лица его собеседника стало насмешливым.

– Не так быстро, прошу вас. Кажется, вы опять чуете преступление.

– Но, сэр, ведь он прислал мне записку, в которой просил встретиться здесь с вами…

– И может быть, вы правы, – вздохнул Хэдли. – У меня такое чувство… – Он дотронулся до торчащей из кармана сложенной газеты и, помолчав, нахмурился. – И все же я думаю, что это дело скорее по его линии, чем по моей. Биттон обратился ко мне просто как к другу. Вряд ли это дело для Скотленд-Ярда. Я не хочу ему отказывать.

Рэмпоул недоумевал: очевидно, старший инспектор считает, что американцу известно, о чем он говорит. Продолжая теребить газету, тот помолчал, а потом добавил:

– Полагаю, вы слышали о сэре Уильяме Биттоне?

– О коллекционере?

– Да, – кивнул Хэдли. – Я так и думал, что он вам известен. Фелл говорил, что это дело тоже по вашей части. Да, Биттон довольно известный коллекционер книг, настоящий библиофил. Хотя я знал его еще в те времена, когда он был не менее известным политиком. – Старший инспектор взглянул на часы. – Он должен подойти к двум часам, как и Фелл. Поезд из Линкольна прибывает на Кингс-Кросс в половине первого…

– Ага!

Стремительно обернувшись на громовой возглас, они увидели протянутую в их сторону трость и огромную фигуру, загородившую вход с улицы. В баре было очень тихо, и это шумное явление заставило бармена сильно вздрогнуть. А тихо беседовавшие за столиком в углу двое посетителей, по виду деловые люди, испуганно оглянулись на сияющего радостной улыбкой громадного толстяка Гидеона Фелла.

При взгляде на него Рэмпоулу сразу вспомнились прежние времена – дружеские пирушки за кружкой пива, шумные застольные разговоры, удалые шутки, игры… Американцу захотелось заказать еще выпивки и затянуть добрую старую песню. Весело и радостно стало вдруг у него на душе. Вот он, доктор, добродушный и веселый толстяк, который, кажется, стал еще более грузным и дышит еще тяжелее, изнемогая под собственным весом, с сияющим красным лицом, с помаргивающими маленькими глазками за очками на широкой черной ленте. Полные губы под вислыми бандитскими усами расплывались в хорошо знакомой усмешке, от которой вздрагивали все его многочисленные подбородки. На голове красовалась неизменная черная шляпа с широкими полями, из-под необъятного черного пальто торчали широченные брюки. Его величественная фигура заполнила собой всю лестницу, причем одной рукой он опирался на ясеневую трость, а другой размахивал в воздухе. Это было похоже на появление Деда Мороза или старого короля Коля. И в самом деле на карнавалах доктор Фелл частенько наряжался в старого короля Коля и от души наслаждался ролью.

Он двинулся к их столику, перемежая радостный смех с хриплым кашлем, и стиснул руку Рэмпоула своей могучей ладонью.

– Мальчик мой, как я рад! Я в восторге! Кхе! Выглядите вы прекрасно, замечательно! А как Дороти?.. Отлично, рад слышать. Моя жена шлет ей самые теплые пожелания. Мы намерены отвезти вас в Четтерхэм, как только Хэдли объяснит, что ему от меня нужно… А, Хэдли? А пока давайте-ка выпьем.

Есть люди, в присутствии которых вам сразу делается очень легко и просто. Доктор Фелл был одним из них. Он не признавал стесняющих человека светских установлений, презрительно отмахиваясь от них. И если вам свойственна наклонность к аффектации и чопорности, в его обществе вы о них попросту забыли бы. С дружеской снисходительностью взглянув на доктора, Хэдли подозвал официанта.