— Значит, одно из трех, — снова вмешалась Школьникова. — Или попал в аварию. Или украли. Или вообще шлепнули.

— Есть и четвертое, — с важным видом изрек маленький, щуплый Темыч. — На него могли конкуренты наехать. Вот он и лег на дно.

— Ну до чего же у нас умный Темочка! — просюсюкала Катя.

— Не глупее некоторых, — обиженно засопел тот.

Он давно уже был влюблен в Катю. Та это прекрасно знала и постоянно над ним подтрунивала. Темычу было очень обидно. Однако он терпел и надеялся на лучшее. Хотя пока личная жизнь у него продвигалась плохо. Темычу мешал рост. Вернее, почти полное его отсутствие. В свои пятнадцать лет он выглядел так, словно ему было всего двенадцать, а лицом больше смахивал на девочку. Правда, Темин отец, Никита Владимирович, тоже то ли до пятнадцати, то ли до шестнадцати лет никак не рос. Зато потом всего за каких-нибудь несколько месяцев резко вытянулся и возмужал. Словом, перспективы у Темыча были. Однако пока ему приходилось нелегко.

— Может, ты и не глупее некоторых, — продолжала Катя. — Но только Машка права. Опыта у тебя в личной жизни пока маловато.

— Откуда у этой микроспоры может быть личный опыт, — никогда не воспринимала Темыча всерьез Школьникова.

Темыч, покраснев, словно помидор, сжал кулаки и с громким сопением двинулся на Машку.

— А ну, прекрати! — вклинился между ними очень вовремя подоспевший Лешка Пашков.

— Сгинь, Ребенок, — легко отодвинула Школьникова мощной дланью Лешку. — Я с ним сама разберусь.

— Чего случилось-то, а? — решил выяснить Лешка.

— Моя Длина… — начал было Темыч.

— Как ты меня назвал? — взвыла Школьникова.

Пухлую блондинку Машу Школьникову ребята чаще всего называли Моей Длиной. Прозвище это она заработала несколько лет назад за крайне экстравагантную манеру одеваться. Однажды она явилась в класс в ярко-красной юбке из какой-то блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.

— Ну, ты, Машка, даешь! — вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. — Все прямо наружу! Как у настоящей фотомодели.

— Много ты понимаешь, Ребенок, — подбоченилась Школьникова. — Это просто теперь моя длина и мой стиль.

С той поры прозвище Моя Длина прочно прилипло к Маше. Правда, звали ее так за глаза. Школьникова обладала крепким телосложением и могла с ходу врезать. В чем сейчас лишний раз убедился допустивший оплошность Темыч.

— Еще раз, шмакодявка, вякнешь — пеняй на себя, — погрозила ему кулаком Школьникова.

Темыч собрался достойно ответить на «шмакодявку», но тут Катя быстро перевела разговор:

— Слушай, Олег, расскажи скорей, чем с этим вашим Аликом-то кончилось? А то скоро уроки начнутся.

— Какой Алик? Чем кончилось? — мигом встрепенулся Пашков. — Опять что-то нарыли?

— Ничего мы пока не нарыли, — покачал головой Олег. — Просто у моих предков старый друг пропал.

— Совсем пропал? — заблестели глаза у Пешки.

— Пока совсем, — подтвердил Олег. — Жена ждала его вчера всю вторую половину

|дня. И целую ночь. И к утру, он не появился. А обычно предупреждает, даже если где-нибудь задерживается на несколько минут.

— И он еще говорит, что ничего не нарыли! — возмутился Пашков, принимавший вместе с Моей Длиной участие в нескольких последних расследованиях Компании с Большой Спасской.