|
Вы ощущаете влажность. Скорее это, чем интуиция, заставляет вас ощущать беспокойство. Вы ни о чем не подозреваете. Вы кроткая женщина, уверенная в любви мужа. Вам кажется странным, что слуг нет на своих местах. Но вы отчасти объясняете себе их отсутствие. Один ушел в деревню, двое других взяли джип и поехали на рынок… Вы подходите к задней двери в поисках других слуг и, открыв ее, видите, что там стоит Рахман, малаец — управляющий мужа. Вы изумлены, но спрашиваете у него о слугах, и он отвечает, где они. Так?
— Да… — Тогда вы направляетесь к кабинету мужа, тихо стучите в дверь, вы не любите беспокоить его без крайней необходимости. Вы тихо окликаете его по имени, но его нет. Вы подходите и смотрите на его стол. Там лежит какая-то незаконченная работа, а стеклянная дверь, ведущая на веранду, открыта, так что вы предполагаете, что его, наверное, позвал управляющий по каким-то делам, связанным с поместьем. Верно? — Да. — Вы возвращаетесь в спальню и садитесь перед зеркалом. Вы знаете, что чувствуете себя и выглядите не лучшим образом. Все дело в жаре и влажности. Вы вглядываетесь в свое отражение и видите себя впервые с тех пор, как начался сезон дождей. Ваши волосы влажны, капли пота выступили на лбу и верхней губе. Вы кажетесь бледной и измученной. Вы стали безразличны к своей одежде. Но, глядя на себя, вы осознаете еще нечто — на вас смотрит женщина. Женщина, под воздействием зноя джунглей сбросившая внешний слой цивилизации. Женщина с горящей в ней неутоленной страстью. Женщина, нуждающаяся в любви, жаждущая любви, и эта жажда обостряется влажной жарой, разлитой в воздухе, и наступившим в последнее время странным равнодушием мужа. Вы приносите косметику, берете щетку, словно собираясь причесаться, но отбрасываете ее. Вы подходите к двери, открываете ее и выходите на веранду, зовете мужа. Неужели вам это кажется… неправдоподобным, Симона? Надуманным? — Нет, — медленно произнесла она. — Нет, Маделин. Это совсем неплохо. Я ощущала нечто подобное в джунглях. Что-то первобытное. Необходимость быть любимой. Нечто подобное испытывают все женщины. — Хорошо. Мартин не отвечает. Вы выходите во двор. Жилье работников, контора, гаражи и конюшни. Рахман наблюдает за вами, стоя в тени у двери конюшни. Вы невольно сворачиваете и направляетесь к летнему домику и слышите тихий смех Рахмана, но, когда оборачиваетесь, его уже нет. Ваши ноги бесшумно ступают по траве. Вы открываете дверь домика и видите своего мужа с Рани. Для вас это словно пощечина. Вы никогда не подозревали его и не ожидали ничего подобного. Вы любите его. Вы смотрите, испытывая потрясение, ужас, неуверенность. Бесшумно закрываете дверь, отступаете и снова слышите смех Рахмана; он преследует вас, возбужденный вашим душевным волнением, когда вы поворачиваетесь и бежите назад к дому. Вы подбегаете к спальне, запираете дверь, прислоняетесь к ней спиной и разражаетесь рыданиями… Она покачала головой: — Нет. — Извините, Симона? — Все это неверно. Я имею в виду реакцию. Я потрясена, да, но такого рода потрясение проходит быстро. В том, как я смотрю на них, не будет никакой неуверенности. Они не видят меня. Они не знают, что я здесь. Они абсолютно беспечны — занимаются любовью и полностью поглощены друг другом. Они совершенно не подозревают о моем присутствии. В подобной ситуации, Маделин, нет необходимости прятаться, уж я-то знаю. Сначала потрясение, да. Но вслед за ним сразу же приходят чувства обиды, отвращения, ненависти. Если бы я хотела заполучить мужчину, то смогла бы убить женщину. И я позже сделаю это по сценарию. Но именно отсюда начинается моя ненависть к Рани. С этого момента. Это сильное всепоглощающее чувство, так что я не могу сдерживать его, глядя на нее. Позже я стану скрывать его, лелеять, оно станет моей тайной и неумолимо повлечет к развязке. — Разве это соответствует характеру героини, Симона? Стелла нежная женщина, хорошая жена… — Только до этого момента. |
