Изменить размер шрифта - +
Неужто предо мной краевед и археолог?

— Так вы хотите сказать, что я все выдумал? — Лицо Мити покрылось красными пятнами.

— Успокойтесь, голубчик. Я ничего не утверждаю, но факты…

— А имя на памятнике?

— Ну, имя… Его вы могли прочитать в книге Кокуева, а что вы здесь бывали и раньше, я не сомневаюсь.

— Ладно, идемте назад, — махнул рукой Митя. — Может быть, это и к лучшему. Во всяком случае, ничего не нужно объяснять, да и Валентине Сергеевне, как выяснилось, ничего не угрожает.

— Я устала, — жалобно проговорила Петухова. Чувство опасности не только не покинуло ее — напротив, стало сильнее. Что-то тут не так. — Давайте передохнем.

— Конечно-конечно, — подхватил Забалуев. — Передохнуть нужно обязательно. Да и перекусить не мешало бы.

Он один сохранял спокойствие и присутствие духа и был, казалось, весел. Быстро разложил на траве белую салфетку, достал снедь. Валентина Сергеевна вспомнила про свое молоко, вытащила из корзинки кринку.

— Не желаете, Петр Петрович?

— Нет-нет. — Забалуев сделал брезгливую гримасу. — Не употребляю.

— А я, пожалуй, выпью. — И она поднесла кринку ко рту.

— Фу! Да молоко скисло! А ведь утром только хозяйка надоила…

— Ничего удивительного, — заметил Забалуев. — Жарко сегодня, вот и результат. Нужно в молоко сажать лягушку, тогда ни за что не скиснет.

— Какая гадость! — Валентину Сергеевну передернуло от отвращения.

— Так говорите, сегодня утром надоили? — Митя с любопытством взял кринку и понюхал содержимое. — Впечатление такое, будто ему дня три-четыре, вон даже позеленело, — он вылил молоко на землю.

Они в молчании дошли до палатки.

— А дальше-то что? — спросила Валентина Сергеевна.

Откликнулся Забалуев.

— Я думаю, — начал он, — нужно возвращаться в город. — Все прояснилось: не было никакой надписи, да и кладбище самое обычное. Что старинное верно. Но не более. А колдуны, ожившие мертвецы — плод воспаленного воображения.

Митя как-то странно посмотрел на него.

— Митя, ты уж признайся, что хотел, так сказать, разыграть Валентину Сергеевну. Пошутил слегка. Шутка, конечно, не совсем удачная, но оригинальная. И я, старый осел, можно сказать, поверил тебе, поперся в эдакую даль…

— Да, — сказал Митя хмуро. — Это была шутка.

Валентина Сергеевна недоуменно посмотрела на него. Она вообще перестала что-либо понимать.

— Ну что ж, давайте собираться, — сказал Забалуев.

Митя молча копался у мотоцикла.

— Мне надо к хозяйке сбегать, — спохватилась Петухова. — Корзину отдать, вещи свои захватить.

— Ну, давайте быстрее. К вечеру хотелось бы быть дома.

Хозяйка встретила ее у ворот.

— Грибов-то набрала! Да все — один к одному. — Она с интересом посмотрела в корзину.

— Уезжаю я, вот за вещами пришла. За корзину спасибо.

— Не успела приехать — опять уезжаешь. Странная ты, Валентина, женщина. Ну что же, воля твоя…

— Возьмите вашу кринку.

— Ну как, молочко-то понравилось? У меня вкусное молочко, не чета городскому.

— Да скисло оно, молоко ваше.

— Как скисло, не может быть! — Старуха понюхала кринку. Действительно. Да ведь я утром надоила, не может такого быть.

Быстрый переход