Перебивая друг друга, они стали рассказывать о событиях последних дней.

— Ладно, — сказала старуха. — Ну, про Лиходеевку вы кое-что знаете. Но здесь живут не одни колдуны. Вот я, например. С черными не знаюсь, хотя дела их мне известны. И они меня не трогают. Что тут к чему, долго рассказывать, да и знать вам не обязательно. Однако кое-что придется разъяснить.

Ты, Валентина, видела древний обряд, простому смертному видеть который нельзя. Как они мертвых поднимают и для чего, особое дело. Но что ты судьбу свою прочитала на могильном камне — в этом не сомневайся. Они все сделают, чтобы тебя ухайдокать. Они тебя так просто не отпустят. Тот, которого вы Забалуевым называете, вовсе и не Забалуев, а главный их. Просто он принял вид вашего Петра Петровича. Это они умеют. В городе к тебе подослали куклу-перевертыша. И колдун с вами увязался, теперь он где-то рядом ходит, если б не молоко, может статься, была бы для вас сегодняшняя ночь последней. Случайность подвела. Но они, конечно, не отступятся. Беда в том, что помочь вам ничем не могу. Заговоры нужно знать особые, заклятья. За день мне вас не обучить. Переночуйте у меня, тут вас никто не тронет, а завтра садитесь на свою тарахтелку — и в город. Тебе, Валентина, я советую вообще уехать куда-нибудь подальше.

Валентина Сергеевна и Митя сидели молча, осмысливая услышанное.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил наконец Митя.

— Отчего же, можно. Пойти к главному ихнему, пасть на колени, попросить милости. Может, и простят, но тогда людьми вы больше не будете, а будете… — Тут она замолчала.

— Кем же? — подавшись вперед, спросил Митя.

— Лучше вам об этом не знать. Но есть и другой выход. О нем я уже говорила — лучше всего убежать, если сумеете.

— Послушайте, Агриппина Кузьминична, а не расскажете, что это за колдуны такие? — спросила Валентина Сергеевна.

Как ни странно, она давно не испытывала страха, одно нестерпимое любопытство.

— Ну что ж, рассказать можно, — старуха задумчиво посмотрела на своих гостей. — Хуже от этого не будет. Живут они тут с незапамятных времен, силу имеют большую. Чего скрывать, сама в этом деле кое-что понимаю. Людей лечу, наговоры знаю, ну да ладно… Осталось их совсем немного. Им просто человека со свету сжить. Но не могут без вывертов. Сами себя уважать перестанут. Поэтому и обставляют все, словно в цирке. Сначала напугают до полусмерти, а уж потом либо на брюхе ползать заставляют, либо в петлю засунут.

Она прервала рассказ, посмотрела на ходики, мирно тикающие на стене:

— Ну что ж, время позднее…

Митя ушел на сеновал, а Валентина Сергеевна еще долго ворочалась на своей кровати, прислушиваясь к каждому шороху.

Спозаранку стали собираться. Быстро уложили в мотоцикл вещи. Тронулись. Бабка перекрестила их на дорогу и сказала напоследок:

— Вы уж осторожней езжайте, а в городе тоже опасайтесь.

Отъехав от деревни, Митя остановил мотоцикл.

— Вы что-то забыли, Митя? — Петухова вопросительно посмотрела на своего спутника.

— Хотел я вам кое-что рассказать, Валентина Сергеевна, да при бабке не решался. Все же я ей до конца не верю. Так вот, — лицо его посерьезнело, — буквально за пару дней до нашей встречи в архиве получаю я письмо. От кого бы вы думали? От Струмса! Письмо краткое. Профессор жив и здоров и хотел бы увидеться. Пишет, что дней через пять, то есть сегодня, будет в нашем городе. Был в письме и телефон, по которому я обязательно должен позвонить. Как только приедем в город, сразу позвоню. Нам нужно обязательно встретиться с профессором. Больше надеяться не на кого.

— А что если это тоже происки темных сил? — задумчиво произнесла библиотекарша.