— Он был с вами?

— Нет, нет, мы с ним на берегу расстались. Он хотел скрыться, чтобы все думали, что это его убили.

— Он больше вам ничего не сказал?

— Рапас попытался узнать, кто убитый. Негр ответил, что это муж, который мешал его хозяину.

— Ладно, пусть так. В котором часу вам назначили свидание возле стройки на площади Людовика XV?

— Я же вам сказал, около десяти. Человека прикончили около полуночи. Когда отъехали от берега и выбрались на дорогу в Куртиль, на колокольне пробило половину второго. Через час все было кончено.

— Что вы сделали с бочками и телегой?

— Ваши ищейки должны их отыскать, ежели они, конечно, умеют искать.

— Брикар, все ваши показания мы тщательно проверим, а вам устроим очную ставку со свидетелем. Надеюсь, вы сказали мне правду. Иначе, смею вас заверить, вам не избежать допроса первой степени.

Погрузившись в свои мысли, солдат не ответил. Николя снова увидел перед собой согбенного старца, который вполне мог бы пожаловаться на дурное обращение, если бы не вынужденное признание в неблаговидном поступке. Возможно, на деле поступок его еще ужаснее, чем его рассказ. Оставив Брикара в темноте, Николя взял фонарь и стукнул в дверь, чтобы тюремщик выпустил его.

После допроса у Николя осталось чувство недосказанности. В рассказе Брикара слишком много неувязок. Если верить старому солдату, главным подозреваемым вновь становился Семакгюс, а Сен-Луи выступал в роли его сообщника. Негр жив, но скрывается. Ангел с глазами демона очень напоминал Моваля. Но кто тогда три таинственные маски, заказчики убийства и постановщики ужасного спектакля? Если Брикар действительно видел среди них женщину, то кто она? Время, указанное Брикаром, также не совпадало с показаниями свидетелей.

Задумавшись, Николя вновь спросил себя, не мешают ли его дружеские чувства к Семакгюсу раскрытию истины? Отчего ему не хочется даже предположить, что корабельный хирург может быть виновен? Еще раз подробно припомнив ответы Брикара, Николя наконец сообразил, что рассказ солдата подозрительно гладок, а мотив убийства Лардена сформулирован настолько ясно, что напрашивается мысль о намерении исполнителей пошантажировать заказчиков. Помимо шантажа, сообщники могли использовать придуманную ими историю для собственной защиты. Рассказ Брикара не мог быть правдивым еще и потому, что… Свое дерзкое предположение Николя не решился сформулировать даже про себя. Ну а Моваль, чье роковое влияние по-прежнему давало о себе знать, пользовался столь высоким покровительством, что никто и не надеялся взять у него показания.

Николя вновь вернулся к Семакгюсу. Неужели страсть могла довести его до преступления? И неужели Луиза Ларден стала его сообщницей? А может, Декарт? Предполагать можно все, что угодно; хуже всего, что любая версия так или иначе увязана с другими событиями. И от этой непонятной взаимосвязи в душе Николя вновь пробудилась неуверенность, от которой сильно забилось сердце.

Чтобы успокоиться, он принялся писать подробный отчет Сартину — на случай, если завтра ему не удастся повидать начальника. Подобное занятие прекрасно приводило в порядок мысли, среди которых бродили сплошные преждевременные соображения. Восстанавливая нить беседы с Брикаром, он постоянно ощущал, что не только в рассказе солдата, но и в его собственных впечатлениях, очевидно, чего-то не хватало.

Когда явился Бурдо, Николя дремал, не выпуская пера из рук. Встрепенувшись, он взглянул на инспектора и по выражению его лица сразу понял, что есть новости.

— Бурдо, вы хотите мне что-то сообщить…

— Да, сударь. Во время обыска…

— …нашли телегу и две окровавленные бочки.