Ашота сгубило самомнение.

Наполеон говорил Меттерниху: «Государи, рожденные на троне, не могут понять чувства, которые меня воодушевляют. Они возвращаются побежденными в свои столицы, и для них это все равно. А я солдат, мне важны честь и слава, я не могу оказаться униженным перед моим народом. Мне нужно оставаться великим, славным, возбуждающим восхищение».

Так и Ашот, родившийся на троне трикотажных королей, не боялся конкурентов. И не боялся поражения. Вот почему он заказал в одном из лондонских банков миллион фунтов стерлингов наличными, посчитав, что этого будет вполне достаточно. В обеспечение покупки на аукционе у него был с собой чек.

Ну, кто при стартовой цене в 200 тысяч фунтов стерлингов мог предположить, что сабля уйдет за миллион двести?

Именно такую сумму предложил Михаил Иванович Романов.

Но, победив, он не испытал радости победы.

Потому что прямо там, в аукционном зале, к нему подошел долларовый миллиардер в дешевом, пахнущем потом пиджаке, со съехавшим набок старомодным галстуком, и прошипел сквозь выбитые в юношеской драке зубы:

– Зря ты это сделал, Миша, зря. Отдай по добру. Можно в Москве. Можно за полтора миллиона. Можно наличными.

– Нет, – уперся Михаил Иванович. Он уже успел полюбить дивную саблю с тонким клинком фантастической крепости и львом в рукоятке, доверчиво глядящим на мир изумрудными глазами.

– Зря ты это, Миша. Ты меня знаешь. Я за ценой не постою.

Он помолчал, тяжело вздохнул и выдохнул сквозь дыру в верхней челюсти короткое, но мускулистое слово:

– Убью.

И это был третий страшный сон Михаила Ивановича Романова.

Однако действительность, особенно в России, частенько превосходит все ожидания. Сон-то оказался в руку. По иронии судьбы – именно третий сон.

Убили Михаила Ивановича в его шикарной квартире в Лялином переулке. Страшно убили. Когда в ответ на вой запертой в ванне собаки по кличке Гарсон соседи вызвали милицию, та автогеном разворотила стальную дверь и проникла в дом известного промышленника и инвестора. Опера ОУР нашли на полу гостиной бездыханное тело Романова с кинжалом дивной работы в сердце.

Из коллекции пропала лишь сабля Наполеона. Да из рукояти кинжала было выломано навершие с драгоценным камнем. Судя по слайду в альбоме, найденному операми в сейфе убитого, это был большой рубин.

Глава вторая

Палаш Бонапарта

Марфа Викторовна Петрова, урожденная Марта Вильгельмовна Бутерброден, на первый взгляд производила отталкивающее впечатление. Она была сухонькой, чуть сгорбленной старушкой с большой бородавкой на массивном носу. Очки она носила с сильнейшими диоптриями, и потому никогда нельзя было точно знать, что она думает о собеседнике. И даже вообще – думает ли она о нем хоть что-то. Она внимательно выслушивала все, что ей говорили, но при этом на лице ее не отражалось ничего. После молчаливого впитывания новой для нее информации Mapфа Викторовна уходила в свою комнату, однако можно было быть абсолютно уверенным, что все пожелания будут исполнены.

К этому надо добавить, что Марфа была рафинированной чистюлей и дом, убираемый ею каждое утро с маниакальной точностью робота, сверкал чистотой. А еще только ее слушался злобный мопс по кличке Бонапарт. А если к тому же не забывать, что Марфа замечательно готовила, причем знала редчайшие рецепты немецкой, русской, еврейской и французской кухни, то нетрудно догадаться, что хозяева в ней души не чаяли.