В одной из пьес Лопе де Вега отношение к авторитету Ибн Сины, распространенное в Европе еще в позднем Средневековье, отразилось в следующей реплике:

С конца XV в., а затем с особой силой в XVI–XVII вв. в связи с развитием естественных наук, основанных на опыте, на непосредственном обращении к природе, обучение по старым книгам вызвало противодействие со стороны передовых ученых в европейских университетах. Изучение анатомии, использование данных естествознания и врачебного опыта пришли на смену схоластическому средневековому образованию, в котором главным считалось овладение книжной мудростью, содержащейся в сочинениях врачей прошлого, причем выводы и теоретические положения авторитетов догматизировались, служа в то же время предметом бесплодных схоластических умствований и диспутов.

^{Челюстно-лицевая хирургия в средневековом Иране}

Однако на Востоке до сих пор еще сохранились врачи, лечащие по старым, средневековым методам и считающие Ибн Сину непререкаемым авторитетом в области медицины.

Следует отметить, что не все в медицинских работах Ибн Сины умерло. Медики считают довольно значительную часть его положений и врачебных предписаний вполне разумными и с современной точки зрения. Некоторые его сведения, в частности, о лекарственных растениях, заслуживают и сейчас серьезного внимания со стороны медицинской науки, особенно в связи с тем, что в нашей стране придается большое значение использованию лекарственных трав, известных в народной медицине.

К этому периоду жизни Ибн Сины позднейшие источники относят случай оригинального лечения им своеобразного помешательства одного из исфаганских эмиров, принадлежавшего к правившему роду. Этот эмир, вообразив себя жирной коровой, проявлял все свойства ее, до мычания и рева включительно. Больной умолял каждого подходившего к нему человека зарезать его и сварить из его мяса суп. Болезнь все прогрессировала в своем развитии, так что в конце концов больной окончательно перестал пить и есть. Медицина оказывалась совершенно беспомощною в лечении такой странной болезни. Об этом доложили Ала-уд-Дауле, и тот поручил Ибн Сине заняться больным. Ибн Сина попросил к себе лиц, ухаживающих за больным эмиром, и, подробно расспросив их, сказал: «Идите сейчас к нему и передайте, что вы были у мясника и пригласили его зарезать корову, что мясник сейчас придет и сделает это». Больной, услышав это от вернувшихся лиц, весьма обрадовался, встал с места, на котором лежал, и стал выказывать признаки нетерпения.

^{Инструменты}

Ибн Сина прибыл в дом больного эмира с пышностью и великолепием важного сановника; взяв в руку большой нож, он вошел в сопровождении двух слуг в покои и громко закричал: «Где здесь корова, которую нужно зарезать? Выведите ее на двор, я ее там зарежу!». Больной, услышав это, заревел, как корова, из глубины комнаты. Ибн Сина отдал приказание, чтобы принесли веревки и связали ему ноги и руки. Едва больной услышал об этих последних приготовлениях к своему убою, он встал от радости, сам вышел во двор и лег на бок.

Когда больному связали руки и ноги, Ибн Сина подошел к нему, поточил нож о нож и, подсев к больному, по обычаю мясников стал ударять его рукою в бок, как бы пробуя комплекцию животного и соображая, как именно нанести смертельный удар. Затем он произнес: «Эта корова очень худая, и сегодня резать ее нельзя. Давайте ей в течение нескольких недель обильную пищу, чтобы она пожирнела, а потом я приду и зарежу ее».

Отдав необходимые наставления, как и чем питать больного, Ибн Сина приказал ухаживавшим за эмиром лицам внушить больному, чтобы он хорошенько кушал, дабы поскорее пожирнеть и быть зарезанным. Больной под впечатлением этого стал есть и пить, причем в пищу примешивались соответствующие лекарства, назначенные ученым. Порученный присмотру врачей и надлежащему уходу, больной вскоре выздоровел.