– Благодарю! – рявкнул он. Она могла бы как-то дать ему понять, что не спит, когда он вошел, и ему не пришлось бы возиться в темноте, он не ушиб бы большой палец о ножку кровати.

Виконт услышал, как жена повернулась на другой бок. И вдруг с особой остротой ощутил, что она тут, рядом, над ним. Наверное, на ней ничего нет, кроме тонкой ночной сорочки. Наверное, она теплая. Его жена.

Он все-таки получил достаточно красноречивый ответ на вопрос, который часто задавал себе, размышлял помрачневший виконт. Почувствовал ли он удовлетворение после первого обладания ею? Обычно так бывало у него с женщинами, за которыми он ухлестывал. Но не на этот раз. Он обладал ею один раз – и вспоминать об этом было не очень-то приятно. Но он все еще пылал. Виконт скрипнул зубами и сжал кулаки. Он был возбужден, словно мальчишка.

Она его жена, черт возьми! Это ее обязанность и его право. Ему только и нужно, что встать на ноги, сделать один шаг и нырнуть к ней под одеяло…

Он считал овец, солдат, терьеров, пока не успокоился. Терьеры! Он слышал, как Тоби сладко посапывает наверху, где-то там, где должны находиться ее ноги.

Проклятая псина!

Наверное, он уснул, хотя на полу было не очень-то удобно. Разбудил же его какой-то шум. Кто-то разговаривал. Проснувшись окончательно, виконт понял, что никто не разговаривает, а просто, наверное, кто-то прошел по коридору. Он так и не избавился от привычки, приобретенной в армии, – мгновенно просыпался при малейшем шорохе. Вздохнув, он подумал: каково ему будет, если он ляжет на бок? Наверное, будет еще неудобнее, чем на спине.

– Брюс! – вскрикнула Кэтрин. Виконт уставился в темный потолок широко раскрытыми глазами. Тоби тихонько тявкнул.

– Брюс… – проговорила Кэтрин, на сей раз жалобно. – Не бросай меня. Не уходи. Мне так одиноко. Мои руки... так пусты. Не уходи. Брю-ю-юс…

Он рывком приподнялся и повернулся к кровати. Следовало встать и попытаться успокоить ее. Он хорошо знал, что такое кошмары. Знал по собственному опыту. Странно, конечно, но он, имея репутацию довольно сурового офицера, часто вставал по ночам, чтобы успокоить тех, кого терзали ночные демоны, в особенности новобранцев – юношей, которым следовало бы еще сидеть дома.

Но на этот раз виконт не поднялся. Ведь она назвала мужское имя. Имя того, кого любила. Того, кто бросил се. Брюс… Виконт стиснул зубы.

Судя по шороху, она снова перевернулась. Да, теперь Кэтрин лежала лицом к нему. Одеяло сползло с нее, и волосы рассыпались по плечам и по рукам, свисавшим с кровати, почти касавшимся его. Она не проснулась. И больше не говорила.

«Боже, – подумал он, – Боже, зачем я на ней женился? Куда меня завели необузданная похоть и беспечность?»

Брюс.

С каждой минутой пол казался ему все более жестким.

Но это последняя ночь, которую они проводят в дороге. Завтра, во второй половине дня, они будут в Стрэттоне. При мысли об этом виконт приободрился, хотя и провел бессонную и тревожную ночь. Более того, он был даже рад: ведь теперь ему не придется скучать.

Недели, предшествовавшие свадьбе, превратились в кошмар наяву. Кэтрин боролась с этими кошмарами, убивая в себе все чувства и отдаваясь на волю судьбы. День венчания, напротив, оказался, как ни странно, исполненным глубокого смысла. А брачная ночь была чудесной и удивительной, пока она сама ее не испортила, вспомнив, что все случившееся всего лишь следствие похоти и никаких иных чувств в этом нет. Потом он встал и вышел из спальни, не сказав ни слова.