Но тут она услышала шум. Это мать?

Щелкнул замок, и она поспешно прижалась к стене, прячась в темноту. Толстая деревянная дверь отошла. Нет, это не мать. Какая-то старуха с корзиной в руках. Что-то бормоча себе под нос, она поплелась по коридору к тому месту, где стояла Мерри. При этом она не смотрела по сторонам, очевидно, зная, где находится пленница. Наверное, несет Мерри еду.

Мерри подождала, пока старуха не поравняется с ней, после чего схватила ее за шиворот, рванула на себя и прошипела на ухо:

— Не смей ронять корзину! Я очень хочу есть и пить! — С этими словами она чуть ослабила хватку на горле старухи. — Ты несешь мне еду?

— Да. Мне больно, молодка!

— Где мы?

Старуха немного помолчала, и Мерри вдруг ощутила, как та удивлена.

— Разве не знаешь? Мы в башне ведьмы. Я должна заботиться о тебе до ее возвращения.

— Когда ведьма вернется?

— Не знаю. Может быть, завтра. Я делаю, как она велела, не больше и не меньше, иначе меня превратят в ящерицу. Ты голодна, молодка? Ведьма сказала, что оставила тебе воду, а я должна носить еду.

Мерри поняла, что, если бы в этот момент в башне появилась мать, сама она без малейшего сожаления придушила бы родительницу.

— Откуда ты явилась?

— Из хижины дровосека, недалеко отсюда. Ведьма пришла ко мне и предложила два полпенни, чтобы приглядывать за тобой. Что мне было делать? Я не хочу умереть ящерицей! Потом в мою хижину пришел прекрасный юный рыцарь и спросил, где сейчас ведьма. Я все сказала, и почему бы нет? Он дал мне целых два серебряных пенни. Таких красивых. Сверкавших в солнечном свете, как лицо самого Господа.

Гаррон.

— Ты сказала, чтобы он шел сюда?

— Да. Он тебя искал. Позже он и его люди промчались мимо моей хижины. Полагаю, он тебя не нашел.

Благодарение отважному сердцу святого Эльберта, мать не убила Гаррона. Видела ли она его? Говорила? Вероятно, так и было. Но можно побиться об заклад, что мать зачаровала его или опоила. В точности, как опоила дочь. Однако с ним все хорошо, благодарение доброму Богу и всем его бородатым апостолам.

Каким образом он ускользнул от ведьмы?

— Что мне делать со своим серебром?

— Не волнуйся, — заверила Мерри, — я возьму все твое серебро и использую его во благо. Мы уходим. Проводи меня до своей хижины, а потом расскажешь, как вернуться в Лондон.

— Как по-твоему, ведьма потребует назад то серебро, которое уже дала мне? И превратит меня в ящерицу?

— Вполне возможно, так что я оставлю тебе монеты. Отдашь ей, когда она придет.

— Но какая разница, если я все равно уже к ночи буду мертва. Она меня убьет!

— Ты сказала, что она превратит тебя в ящерицу? Из тебя выйдет прекрасная ящерица. Подумай только, как быстро ты будешь взбираться на деревья. Сколько времени ты за мной ухаживала?

— Вот уже два дня. Я будила тебя, мыла, кормила, давала напиться из кувшина, оставленного матерью, и помогала облегчиться. Потом ты снова засыпала, как милый маленький ягненочек.

Мерри взяла корзину из рук старухи и повела к двери.

Отойдя на некоторое расстояние от башни, она оглянулась на уродливое сооружение. В Лондоне ли сейчас Гаррон? Или, посчитав ее мертвой, вернулся в Уорем?

Она не знала, что делать. Но по крайней мере знала, с чего начать.

— Идем, — велела она старухе. — Скорее!

Они быстро зашагали по лесной тропинке. Старуха едва ковыляла, и Мерри подумала, что, будь она ящерицей, двигалась бы с большим проворством.