Я часто вспоминаю Чантел. Моя жизнь опустела без нее. Однажды я поехала на север и нашла дом викария, в котором она родилась. Я пошла на кладбище и обнаружила могилу, о которой она мне рассказывала. Камень упал на бок, и можно было едва различить на нем надпись «Чантел Спринг 1669». Я представила, как мать Чантел пришла сюда, прочитала имя на камне и решила, что дитя, которое она носит, будет звать так же. Расспросив соседей, я нашла сестру Чантел, Селину. Мы немного поговорили. Она не знала всей правды. Да и не стоит ей знать ее. Она считала, что Чантел случайно выпила большую дозу снотворного. Она говорила о ней с гордостью.

– Она была красавицей, даже в детстве. И совершенно не похожа на нас. Она знала, чего хочет, и хотела этого страстно. Она всегда говорила, что добьется всего, чего ни пожелает. Она была намного младше нас всех. Наша мать умерла при родах, и я думаю, что мы слишком баловали Чантел, но она всегда была такой веселой и привязчивой. Мы очень удивились, когда она решила стать сиделкой. Она объяснила, что для нее это что-то вроде выхода. А когда она вышла замуж за миллионера, я решила, что это она и имела в виду. Но брак ее длился недолго, вы согласны? Бедная Чантел: столько иметь и все потерять.

Я грустно покинула ее и продолжаю тосковать по Чантел… и Редверсу.

Мне нельзя оставаться в замке. Я решила, что к моменту возвращения Редверса я уйду. Мне пришлось начинать новую жизнь. Помогая мадам де Лодэ, я вошла в контакт с несколькими торговцами антиквариатом, которых знала прежде. Один из них заявил мне, что я бессмысленно трачу время в замке. Я обладаю знаниями эксперта. Если я захочу работать у них в компании, они найдут для меня работу. Я обещала подумать.

Поднявшись на утес, я смотрела на доки, где стояли на якоре корабли. Барки, баркентины и быстрые клиперы вытеснены современными пароходами, и я вспоминала те дни, когда я приходила сюда ребенком с Эллен и слушала истории о величии «Леди Лайн».

Моя жизнь совершила оборот. Снова мне надо принимать решение. Эдвард скоро пойдет в школу, мне нечего будет делать в замке, кроме лишь цепляния за старую жизнь, которая была окончена.

Странная штука жизнь. Неожиданно, когда почти решаешься на какой-то поступок, случайно представляется новый выход. Однажды утром я получила письмо от своих арендаторов «Дома Королевы», они просили меня прийти поговорить.

Было уже начало лета, и, когда я прошла сквозь железные ворота и ступила в сад, увидела восковую красоту магнолий, я почувствовала, что вернулась домой, и меня охватило огромное счастье, о котором я так долго мечтала, по крайней мере, я могу найти себе место в доме. Я постучалась, аккуратная горничная провела меня в холл. В нем стояла мебель, именно такая, о какой я мечтала для него: длинный обеденный стол эпохи Тюдоров и оловянная утварь. На лестничной площадке, на которой я когда-то стояла вместе с Редверсом, глядя в разъяренное лицо тети Шарлотты, размещались высокие ньюпортские напольные часы. «Тик-так. Возвращайся домой», – казалось, говорили они.

Мои арендаторы стали извиняться. Их дочь в Америке родила двойню и просит приехать к ней. Они решили ехать. Таким образом, они пришли к выводу, что им стоит отказаться от найма дома. Они сделали ремонт и по очень сходной цене продали мебель, но они хотят уехать.

Я тут же поняла, что сделаю. Я возвращусь сюда и буду заниматься перепродажей антиквариата. Я заработала комиссионные за продажу вещей мадам де Лодэ, я сэкономила деньги со своей зарплаты. Хватит ли этого? Мне сообщили, что немедленно платить не обязательно, и я поняла, что мои арендаторы мечтали лишь побыстрей уехать.

Смогу ли я? Сомнительно. Я прошла по «Дому Королевы» – вверх по лестнице прямо в свою комнату.